Мне казалось, что наша встреча что-то изменит, что вместе мы разберемся с любыми передрягами, как разбирались всегда. К сожалению, так не бывает. Я посмотрела в глаза человека, за которого была готова умереть, и отчетливо поняла: нам не спастись. В ту секунду мир сузился до крошечной комнатенки на троих – четверых, если считать ребенка, которому не суждено родиться, – и вся чернота безнадеги опустилась на плечи.
Смерть дышала нам в затылок, её зловонное дыхание забивало поры. Дорога, вымощенная желтым кирпичом, привела нас не в страну чудес, а прямиком в ад.
Смутно помню, как в комнате запахло духами Ирины, и сама женщина пришла просить прощения у брата. Мне хватило одного взгляда, чтобы увидеть, насколько она испугана; страх высасывал её изнутри.
Какая разница, прощать или не прощать? Я выбрала первое, чтобы не оставлять после себя долгов и незавершенных дел.
А потом… потом Фирсанова у меня отобрали. Всё. То, что произошло со мной в тот миг, не описать словами: «больно», «страшно», «тяжело». Нет ни единого определения тому, что испытывает женщина, любимого мужчину которой уводят на верную смерть, а она остается одна. Это осознание просто выжигает дотла, окончательно, и от пепла горчит на языке.
– У него есть шансы? – проблеяла я, сползая по железной двери на пол.
– Сомневаюсь, – ответил Артем глухо.
Я помню, как билась в истерике, которую было не остановить, не утихомирить. Как ломилась в запертую дверь, обламывая ногти, как царапала себя, как вопила, до крови издирая горло, а Артем сжимал меня в стальных объятиях, не позволяя навредить себе ещё сильнее.
Дверь открылась с долгим, протяжным скрипом, от которого мне захотелось взвыть. Ирина рухнула к нашим ногам, а охранники со словами: «У вас две минуты» защелкнули замок.
– Кира… – стонала Ирина, корчась передо мной. – Кира… Игнат… он…
– Я знаю, что он, прекращай, уже поздно винить себя в чем-либо, – скривилась я, утирая слезы.
– Что мне делать? Кира, Артем, скажите, как помочь ему ? Как я…
Её губы побелели, глаза начали закатываться. Артем тряхнул некогда свою женщину за плечи, как трясут пыльный мешок, отвесил ей щедрую пощечину.
– Спасибо, – пробормотала она, утыкаясь носом в шею Артему, а тот шептал что-то успокаивающее, от чего меня передёрнуло.
Она не заслуживает жалости.
– Ты спрашиваешь, что тебе делать? – спросила я без эмоций. – У меня есть предложение. Иди и спасай его. Ценой своей жизни, моей, всех демонов, которым ты продалась. Ты сама виновата во всем, что произошло, а потому давай, вымаливай у богов прощение.