– Почему позвонила не она сама?
Что-то не укладывалось. Почему в тот раз ей хватило смелости – или наглости? – связаться с Ирой, а теперь она предпочла отойти в сторонку и позволить общаться кому-то незнакомцу.
– Не знаю, Игнат. – Ира вздохнула. – Вообще ничего не могу понять.
– С какого номера он звонил?
– Ты не сможешь его пробить. Я уже попыталась, кажется, это телефон какого-то супермаркета. Знаю лишь город. Ты ведь не ломанешься туда?
– Нет… – вырвалось из горло хрипом. – Уже нет. Пусть будет счастлива.
– Держись, пожалуйста. Приеду, как только смогу. Так что ты хотел мне сказать?
– Уже ничего.
В душе поселилась оглушительная пустота. Кира сделала аборт. Взяла и избавилась от того, чем мы пытались искупить свои грехи.
Пустота лопнула с хлопком, и вся ярость, тщательно скрываемая мною семьдесят два часа, обрушилась на тело. Я ураганом пронесся по дому, я молотил кулаками в стены, я сдирал со стен всё, что напоминало мне её.
Марина шмыгнула в ванную комнату, в которой я бессильно уставился в зеркало, которое видело слишком многое из нашего с Кирой прошлого. Девушка схватила меня за окровавленную ладонь, обернула её в махровое полотенце.
– Что ты творишь?! – охнула она.
– Уйди по-хорошему, – взмолился я.
– Нужно перебинтовать рану!
– ПРОВАЛИВАЙ!!!
Марина безропотно ушла, но вернулась спустя две или три минуты, вооруженная аптечкой. Я был не в силах сдвинуться с места и сидел на полу, уткнув лицо в ладони. Кровавое полотенце валялось рядом.
– Мне прекрасно известно, что у тебя нет никакого мужа-тирана, – пробормотал я, Марина промывала раны.
– И что с того? – Девушка подула на кожу перед тем, как намазать её йодом. – Это не значит, что я оставлю тебя наедине с помешательством. Ну, нет, я обязательно уйду, когда ты придешь в себя.
Наивность в ней сменилась жесткостью.
– Кроме того, – добавила она весело, – лучшей собутыльницы ты нигде не найдешь.
Не хватило бы никакого алкоголя, чтобы утопить всю ту ярость, что кипела во мне эти дни. Меня рвало на части, душило отвращением и ненавистью. Мне хотелось сорваться с места, найти того, на кого меня променяла Кира, и превратить его в кровавое месиво.
Я выбросил все её вещи, разорвал совместные фотографии. Выветривал её запахи и рычал от безысходности, когда находил новое напоминание о женщине, что раковой опухолью впилась в меня. Порывался уйти в запой, притащить одновременно с десяток одноразовых девиц, но Марина, которая поселилась в доме, не позволяла мне даже выйти наружу. Она искренне заботилась обо мне, насколько возможно заботиться о том, кто уничтожает себя сам.