Некоторые фразы бросались в глаза, хотя я даже не пыталась прочитать статьи. До смешного огромные шрифты делали невозможным для меня не прочитать высказывания.
«Рисование — единственный урок в школе, который я не прогуливал» — заголовок располагался прямо под фотографией Декса, стоявшего у салона со скрещенными руками на груди. Как типично.
«Это — зависимость», — гласила другая статья.
Но там была еще одна, которая заставила меня закатить глаза. «Больше за это не арестуют».
Бла-бла-бла.
Я как раз протирала одну из них, когда услышала:
— Ритц.
Я знала, что это говорит Декс. Он обладал собственной уникальной манерой растягивать слова, его голос был низким и глубоким. Смесь баритона и хрипотцы. Я бы не отказалась слушать кого-то другого целый день с таким голосом, но Декса? Я бы с удовольствием не слышала его голос, ну скажем так, до конца своих дней.
— Ритц!
Теперь он хочет поговорить? Ха! Я сбрызнула стекло и быстренько вытерла его, игнорируя Декса.
— Детка.
Придурок. Я подвинулась дальше и сбрызнула следующую рамку.
— Детка, я к тебе обращаюсь. На секунду прекрати чистить, — сказал он, и звучавшее раздражение в его голосе указывало на то, что этот человек не привык повторять
Я остановилась и посмотрела на него, хотя очень не хотела этого делать. Он стоял возле стола, засунув руки в передние карманы.
— Да? — спросила я, удерживая свой взгляд только на его шее.
— Ритц, — он повторил имя, которое использовал впервые.
— Меня зовут … — я начала говорить до того, как он меня прервал.
— Ты можешь посмотреть на меня?
НЕТ.
Уже есть лекарство от гонореи? Я стиснула зубы.
— Ты не сказал мне, что хочешь, чтобы я делала, пока вы, ребята, работаете, так что я решила прибраться. Блейк сказал, что вы повесите… — начала я рассказывать его шее, на удивление, спокойным голосом. Никто бы даже не сказал, что целый день я боролась со слезами.
— Посмотри на меня, — Декс прервал меня тихим голосом.
Медленно, борясь со всей болью от его дерьмовых слов, я посмотрела ему в глаза.
— Да? — мои слова звучали так, будто их доставали из горла ржавым пинцетом.
Я заметила какую-то непонятную эмоцию, отразившуюся в его синих глазах, пока я, в течение всего десяти секунд неохотно удерживала на нем свой взгляд, до того, как отвернулась и снова принялась натирать рамки.
Декс выдохнул. И прозвучало это так, будто он потер руки, перед тем как заговорить.
— Ты должна быть жестче, — сказал он.
О, МОЙ БОГ. Первый человек в моей жизни, которого я должна была бы ударить в лицо, был 6,3 футовым байкером, и я предположила, что именно за выбивание дерьма он попал в тюрьму. Из всех людей в мире меньше меня, кого я могла бы выбрать, и это был именно он, кого я хотела долбануть по яйцам? Не Сонни, или даже не Трип, которые не произвели на меня впечатления, что попытаются меня убить?