— О, я тебя прошу, — хмыкнула я, откидывая голову подальше от него. — Ты просто был честен. Все в порядке. Я не люблю шоколад, это вроде как почти то же самое, правда?
Его глаза распахнулись на секунду, лениво скользя по моему лицу вниз к моему рту.
— Нет. Не так, детка.
Его ухмылка расслабилась, и это сулило неприятности.
— Тебе не стоит напрашиваться на комплименты.
— Я не напрашивалась на комплименты! — Не так ли?
— Похоже на то, — его язык коснулся нижней губы.
Что? Дрожь прошла вниз по моему позвоночнику. Дрожь, которую я еле контролировала, пока не почувствовала что-то мягкое, горячее и пушистое в своем горле.
— Похоже, ты выжил из ума.
— Почему? — он вопросительно поднял брови.
Я тяжело сглотнула и отодвинулась подальше от него.
— С чего бы мне начать?
Он посмотрел на меня немного дольше, чем я ожидала, а после рассмеялся этим самым гортанным смехом, который мне тайно нравился. Декс улыбнулся, не отводя взгляда, даже когда успокоился.
Что-то изменилось в выражении его лица. Скорее не столько в мимике, сколько в его глазах. Что-то определенно немного поменялось. Чтобы это ни было, мне это нравилось. Плюс, довольно скоро я его не увижу. Понимание того, что я должна ему рассказать о том, что происходит, заставляло меня чувствовать себя виноватой.
Я все еще, вроде как, ненавижу его за то, что он так чертовски горяч.
Особенно, с тех пор, как он позволил себе потусоваться на Экспо.
В отличие от своей повседневной одежды в Остине, которая в основном состояла из футболок, джинсов и клетчатых рубашек, Декс променял свою обычную одежду на черную майку. Это была черная безрукавка, которая давала возможность видеть каждый дюйм этих точеных рук под толстыми слоями чернил и лучший вид на красные татуировки, которые протекали от спины по его плечам к груди.
Черт бы его побрал.
В пекло его.
Декс посмотрел на меня секунду дольше, после чего, выпрямившись, сказал:
— Я собираюсь немного прогуляться. Если кто-то будет искать меня, звони.
Я кивнула, зная, что у меня нет его номера, но подмечая, что у Слима есть.
Он задержался на минуту, выпрямляясь в полный рост, потом нагнулся назад ко мне. Жар его кожи опалил мою, проникая глубоко в мускулы.
— Сон оторвет мои яйца, если я позволю кому-то воспользоваться его младшей сестренкой.
Ох, мать моя женщина.
И как будто этого было мало, клянусь Марией и Иосифом, я почувствовала, как его нижняя губа прижалась к моему правому виску.
— Мне нравится, когда ты вся такая милая и игривая, — добавил он.
Это было чудо, что я не окочурилась прямо на месте, когда он отошел. Какого хрена это было?