Невозможно не прокручивать в голове мотивы наследного принца. Невозможно притвориться слепой и глухой, когда становишься свидетелем его беседы с орте Сигураном. Знали ли они о том, что во время их эмоционального диалога, я находилась в сознании? Навряд ли, в противном случае, и выражения бы выбирали, и вообще ушли бы куда подальше, лишь бы я ничего не слышала.
А я слышала. И хотела бы забыть. Намного легче ненавидеть, зная лишь часть правды. Конечно, можно было бы закрыть глаза на то, что мне не нравилось и помнить лишь о том, что действия наследного принца довели бедняжку Сабину до смерти. Но даже у нас в России существует презумпция невиновности, а также статья о причинении вреда по неосторожности. Даже если деяние привело к смерти. Был ли у принца прямой умысел? Судя по тем откровениям, что я слышала — не было. Он не желал Сабине смерти, он был уверен, что все ее отношения с его младшим братом — по обоюдному согласию. Даже близость.
Мой дядюшка отличился и выслужился. Вон и орте Сигурана наградил какой-то там печатью безмолвия. Я в этом не разбиралась, а память Сабины зияла пробелами. Кстати, пробелами она зияла всего, что касалось магии. Точнее общеизвестные понятия она хранила, однако никакой конкретики.
Из чего я смело могла сделать вывод, что печать безмолвия — это какое-то узкое заклинание, природа которого изучается и преподается для магов, а также является запрещенным для всех остальных.
Легче ли мне было от того, что принц не желал причинять вреда Сабине? Легче ли мне было от того, что он не знал всей правды о девушке? Нет. Жалела ли я его? Отчасти.
Я могла пожалеть себя, Сабину. Я поплакать за каждую из нас могла, но за принца…
Никто не сможет его до конца понять. И дело сейчас совсем не в бремени власти и решениях, которые он принимает на благо всего мира.
Любил ли этот мужчина когда-нибудь? Нет. А был ли по-настоящему любимым? Тоже вряд ли. Каждая из временных жен, в первую очередь, желала возвыситься. Да, они были соблазнительными, готовыми угождать, но любить? Вот в чем вопрос.
Легко ли идти под венец тридцать пять раз? Легко ли видеть очередного ребёнка немощным? Видеть и знать, что он может погибнуть в раннем возрасте? Мне сложно это представить, и я бы никогда не желала оказаться на его месте.
Я не могла сказать, что принц так уж сильно мечтал о троне. Точнее не так, если бы я не услышала его приватной беседы у ложа больной меня, то думала бы именно так. Однако…