Кучер удивленно смотрел на меня, как на пришельца. Впрочем, таковой я и была. Я начала объяснять ему всю цепочку рассуждений.
– Бэзил, я хочу, чтобы Вы меня хорошо возили – быстро и без каких-либо аварий. Для этого карета, лошадь и кучер, т.е. Вы, должны быть в полном порядке. О карете я позаботилась и буду смотреть за ней вслед и подправлять, как только что-то не заладилось, о лошади, если надо, тоже. Остаетесь Вы. Чтобы Вы были внимательны, Вы должны быть в хорошем расположении духа и посторонние мысли не должны Вас отвлекать. Это ведет к аварии. Я не хочу. Поэтому, чтобы не возникало никаких происшествий, я осмотрю Вашу дочь, это избавит Вас от сторонних мыслей.
Бэзил мял губы и молчал.
– Едемте, – жестко сказала я. – Иногда промедление смерти подобно.
И я захлопнула дверцу кареты. Через десять секунд лошадь рванула вперед.
Через сорок минут бешеной скачки – и как меня только не укачало – мы резко встали. Лошадь заржала, Бэзил быстро спрыгнул и распахнул дверцу.
– Госпожа, – немного нервно начал он, – прошу заранее прощения за обстановку в доме.
– Не берите в голову, – отмахнулась я. – Ведите.
Выйдя из кареты, я огляделась. Мда, вероятно, это типичный бедный спальный район Стевории. Покошенные дома, пыль, грязь, вонь, лающие собаки, босоногие чумазые дети в драном. Невольно мне вспомнился роман «Отверженные» – картинка была как скопирована.
– Где Вы держите карету, Бэзил? – спросила я.
– На заднем дворе, приковываю цепью. А лошадь отвожу на ночь в трактир – там хорошее теплое стойло и еда.
– Ясно, – кивнула я и пошла дальше.
Ребятня вокруг уставилась на меня и шумно переговаривались, обсуждая все подряд. Я себя почувствовала, как на аукционе, поэтому поспешила в дом. Скрипнула дверь, и мы вошли. Дом до тоскливого воя напоминал нашу родную русскую избу – те же сени, та же комната с деревянными полатями, печь и длинный стол с лавкой.
На печи лежала девчушка и постанывала. На лбу у нее была какая-то мокрая грязная тряпица, рядом сидела пожилая женщина и причитала. Остальная ребятня жалась в углу. Они были очень бедно одеты, но аккуратно. Латаные платьица ниже колен, у мальчонки короткие брючки и какая-то рубашка. Все были босоногими. У меня слезы навернулись на глаза. Нет уж, мои работники будут эталоном. Никто не будет так выглядеть. Это немыслимо просто. Старушка удивленно посмотрела на меня.
– Это – госпожа Полина, – представил меня Бэзил. – Она хочет посмотреть на Мию.
– Добрый день, – поздоровалась я. – Вы позволите?
Старушка кивнула и, погладив девочку, слезла с печки. Я с трудом взобралась, ибо никогда не лазила подобно Емеле. Откинув тряпку с головы и то, что они называли одеялом, я не сдержалась: