Спустя несколько недель после того, как я начала работать там, Эд сказал, что сделал ремонт в квартире наверху, и хочет, чтобы я заняла ее. Он сказал, что сдаст ее мне по сниженной цене. Честно говоря, за это жилье я платила просто копейки. Наше соглашение было на сто долларов в месяц, плюс я помогла ему покрасить небольшое помещение, а также некоторые из стен в баре, где облупилась краска. Он сказал, что если бы я отказала ему, он бы меня уволил, старый ублюдок. Но я любила его. Он хотел, чтобы я жила самостоятельно и пускала деньги на ветер. Так же, как мой дед хотел, чтобы однажды я продолжила учиться. Если я когда-нибудь сделаю это, то сделаю это для Эда. Он любил меня, как дочь, которой у него никогда не было. Он заставил меня почувствовать себя в безопасности. Поделился со мной большей частью своей жизни. Я знала, что он не обидит меня.
Друзей, которых я имела в своем молодом двадцатиоднолетнем возрасте, можно пересчитать по пальцам — дядя Роджер, Слим, Эд, Бивер и Мелани. Последние два были единственными недавними переменами. Мелани была официанткой в «Норе» еще до моего появления. Чуть за тридцать, разведена. Она была из тех людей, которые обладают достаточной энергией, чтобы держать в напряжении всю комнату. Когда она представилась мне, то притянула в свои объятия, а затем схватила за щеки и сказала с самым южном акцентом, который я когда-либо слышала:
— Ты такая хорошенькая!
С тех пор мы стали друзьями.
Бивер был нанят через пару месяцев после того, как я начала работать в «Норе». Был тут один клиент, который часто приходил в мою смену. Однажды ночью он распустил руки, и Эд вынужден был выйти на него с битой. На следующий вечер появился Бивер и с тех пор был здесь каждую ночь, когда я работала. Хорошо для меня. Бивер — большой мальчик. Никто с ним не связывался.
Ну, исключая Мел. У нее вспыхнуло к нему что-то, как только он вошел в бар. Клянусь, ее акцент стал еще заметнее, а светлые ресницы затрепетали, когда она увидела его. Ей не пришлось делать что-то еще — Бивер определенно заметил. Чего я не понимала, так это того, что она решила, что не может быть с ним. Он был ближе к моему возрасту, и Мел думала, что он не захочет разведенную, «использованную» женщину. Я сказала ей, что у нее опилки вместо мозгов, и он будет принадлежать ей, если только она пожелает. Но всё же мне не стоило вмешиваться. У меня было слишком много собственных проблем, чтобы влезать в их отношения, и я не хочу сближаться с кем-то настолько, чтобы люди начинали задавать ненужные вопросы. Я сказала ровно столько, сколько им нужно было знать обо мне и закончим на этом. В настоящее время этого казалось достаточно.