— Это тебе знать необязательно. Когда темной ночью я брошу здесь твой обезображенный труп, уже будет все равно.
Лена нахмурилась и насторожилась. Шутит ведь… Но отчего-то стало не по себе.
Машина вырулила на более-менее сносную дорогу, и, миновав квартал допотопных обшарпанных пятиэтажек, подъехала к воротам городского парка. Пока Алексей пристраивал «Мазду» на стоянке, Лена силилась разобрать где изъеденную временем, где замазанную краской из баллончика надпись на вывеске. «арк культуры и от г. Ко им. маршала Без», — гордо сообщала она. Лена покачала головой и глубоко вдохнула.
— Не волнуйся, мои жертвы умирают счастливыми, — улыбнулся Алексей, вылезая из машины. Достал из багажника небольшой рюкзак. Надел его и взял спутницу за руку. — Пойдем, там жутковато, но интересно.
Лена молча последовала за ним.
Вопреки ожиданиям, парк оказался запущенным, но не заброшенным. Пахло травами. По неухоженным аллеям бродили немногочисленные прохожие, в ларьке продавали воду и шоколадки, а в маленькой кассе торговали билетами. Лена внимательно изучила список аттракционов: работали колесо обозрения, «Веселые чашки», «Карусель мечты» и «Шахта гномьего ужаса».
— Давай начнем с колеса, — предложил Алексей, — а там посмотрим. Тут все до часу ночи работает.
— Так еще только полдевятого, — осторожно возразила Лена.
— Через час-полтора стемнеет, в шахте ужаса покатаемся и при фонарях, а с колеса уже ничего не увидим.
— Идет, — согласилась спутница.
Прошли мимо покосившейся детской карусели. Часть выгоревших на солнце зверюшек поломалась, и вся конструкция выглядела так, будто лошадки, слоники и бегемотики пытались бежать от неотвратимой опасности, но только переломали ноги и расшибли головы. Лена поежилась: отчего-то ветер показался ей хулиганом, что норовит обшарить все сладкие места ледяными лапищами. Взяла Алексея под руку.
— Я же говорил, здесь замечательно, — констатировал он, поглаживая ее ладонь. — Чуть дальше неработающая комната смеха, тоже производит неизгладимое впечатление.
Повернули в очередную аллею и Лена, хоть ее и предупредили, еще плотнее прижалась к мужчине. Прямо в упор на нее смотрел большой, в полтора человеческих роста, клоун. Смотрел плачущими кровью глазами. Свою, явно отрубленную, голову клоун держал в руках. Его пальцы с длинными черными ногтями сжимали щеки так, что восковые губы вытянулись идиотской трубочкой. Отражаясь в расставленных вокруг кусках кривых зеркал, он походил на монстра, что оглашает приговор пространству — кануть в небытие.
— О боги! — выдохнула Лена, пытаясь успокоить выскакивающее из груди сердце и поскорее оставить комнату за спиной.