… Ним со смесью страха и восхищения косился на андроида.
«Слишком много впечатлений для пещерного человека, который только что увидел Бога», — усмехнулся про себя Рион, — «наверняка мысли прыгают как блохи. Или как лягушки, когда идешь по берегу пруда».
Память, проклятая память зацепилась за ассоциацию, подсовывая очередную картинку, яркую, словно пронизанный солнечными лучами витраж: вот он, Рион, идет по кромке водоема, из-под ног, в подернутую зеленой ряской и разогретую на солнце воду, скачут мелкие лягушки — архитектор Альен любит всякую безобидную живность в саду. Он несет поднос с кувшином ледяного лимонада и стаканом из тонкого стекла. Взгляд выхватывает знакомые кусты вьющейся розы, шезлонг, который пуст. Рион аккуратно ставит поднос на хрупкий столик из драгоценного эбенового дерева, хмурится при виде блеснувшего в траве шприца-капсулы. Это уже третий за утро, и это никуда не годится для госпожи Альен. Оптимизация, как уверял Кирт, жаря блинчики, завершилась еще вчера, и теперь госпожа Альен будет неделю страдать мигренями. Но, собственно, где сама госпожа, которая отправила его за лимонадом? Рион в растерянности озирается по сторонам, и внезапно, среди бутонов лотосов замечает коротко стриженую синеволосую голову, которая стремительно уходит под воду. Дальше — рывок, фонтаны брызг, тошнотворно-теплая, словно суп, и пропахшая тиной вода. В непроглядной темноте он чудом успевает схватить госпожу за руку, дернуть на себя, а затем, перехватив поперек туловища, задыхаясь, отплевываясь, вытащить на берег. Тана долго кашляет, скорчившись на боку, а глаза — покрасневшие и совершенно больные.
— Ты… — шипит госпожа, — как ты… посмел?!! Какого Забвения… лезешь не в свое дело? Я тебя научу…
Кое-как добравшись до шезлонга, белые пальцы стискивают рукоять хлыста, который госпожа Альен зачем-то носит при себе, никогда не пользуясь. Тонкий свист — и все тело скручивает, сминает как засохший лист под каблуком.
— Никогда. Не смей. Лезть не в свое дело! Ты — нейр! Ты — никто!
Хлыст свистит, разрывая сказочную тишину раннего утра, и Рион корчится в траве, не слыша собственных воплей.
«Небольшое лирическое отступление, госпожа Альен», — он тряхнул головой. Наверное, он мог бы убить и ее. Наверное, это было бы правильно и совершенно заслуженно.