Поэтому в знания Нергиз верили безоговорочно. Если она говорит, что бархат Лионский, значит, Лионский. Королевский Синий.
Из Галлии…
Ирис даже зажмурилась. И отчётливо поняла, что страна, которая раньше ощущалась не более чем звук, набор буквиц, пятнышко на карте… есть на самом деле. С полями и реками, дорогами, вдоль которых высаживаются тутовые деревья — шелковицы, которые растут и здесь, но никто не выращивает на них шелкопрядов. С людьми, которые ткут шёлк и бархат и привозят сюда на продажу; с правителями, которые засылают сюда послов… Загадочная, неизвестная и восхитительная страна Франкия только сейчас стала для неё настоящей.
И возможно, она сможет увидеть её однажды своими глазами.
Под платье-кафтан полагалась длинная, ниже колен, полупрозрачная нательная рубашка с пышными рукавами, и такие же пышные шаровары. Больше ничего. Однако подруги, пошептавшись, перво-наперво нацепили на Кекем лиф, верхнюю часть откровенного костюма танцовщицы, подобрав его в тон туалету. Она не возражала. Предстояло показать все свои умения, но танцевать перед незнакомцами почти голой — нет, к такому она пока не готова. Поэтому лиф оказался к месту. И ещё он, как ни странно, хорошо обозначил крошечную грудь, а в платье так и вообще казалось, что она — есть… Вот чудо-то!
Марджина сама подкрасила ей ресницы, а для бровей взяла не сурьму, а смесь басмы с охрой, оставив пушистым волоскам почти природный цвет, лишь тона на два темнее. И тотчас глаза у Ирис стали — не глаза, а глазищи, удивлённо хлопающие длиннющими ресницами. Сразу на лице заиграли веснушки, словно перекликаясь с чудесными крапинками радужки, и стало ясно, что конопатость этой милой девушке чрезвычайно к лицу. Рыжие кудри оставили рассыпанными по плечам, лишь сверху прикрыли фатой нежно-травяного оттенка, оттенив глаза. Украдкой Нергиз прицепила на специальную петельку на талии маленький мешочек-сумочку, для мелочей, могущих пригодиться, а заодно сунула туда бутылочку с успокоительными каплями. Сафьяновые мягкие туфельки с загнутыми носками довершили великолепие.
— Ого! — сказала Нергиз, почтительно отступив и поцеловав кончики пальцев, сложенные в щепоть. — А Кекем-то у нас просто пери!
Марджина что-то невразумительно промычала, тоже одобряя. Метнулась к своему особому ларчику — и на головное покрывало Ирис, прижимая непокорные рыжие кудри, лёг тонкий серебряный венец. Как последний штрих на картину.
Даже Нуха-ханум… оторопела.