Альбрехт тут же вскинулся:
— Даже думать об этом забудь.
Валлар всмотрелся в напряженное лицо герцога и счел за лучшее пойти на попятную, примирительно подняв руки вверх: не из-за какой-то же бабы в самом деле, ссориться с лучшим другом.
— Понятия не имею, как она оказалась здесь, но она выскочила, когда я был вместе с Эссой, кхм, да…
— Был, в смысле прям был? — зачем-то уточнил граф, стараясь не слишком посмеиваться, герцог-то был почему-то напряжен и как-никогда серьезен, как будто речь шла не об очередной женщине, а о спасении рода или даже императора.
Альбрехт раздраженно кивнул:
— Прям был, да, ты правильно меня понял!
— Тогда не пойму, чему ты удивляешься, — довольно протянул Валлар, — женщины терпеть не могут конкуренток, особенно если те красивее их. Я, можно сказать вообще поражен, что ты не посадил нахалку за решетку, где это видано, что ты себя вели в доме хозяина? Она что, забыла, где ее место?
Альбрехт, наконец, закончил с письмом, поставил сургучную печать и протянул приятелю:
— Найдешь Сандру и отдашь ей лично в руки, она прячется где-то в другом мире, понятие не имею где именно, меня это не интересует.
— А что там?
— Документ о признании ее свободной от родовой клятвы и прочих обязанностей, теперь она не баронесса, а простая богатая дурочка, которой стремилась стать столько, сколько я ее помню. Ну, это уже ее личный выбор.
Валлар бережно принял документ и ловко спрятал его во внутренний карман:
— Погоди, я ничего не понимаю, расскажи мне по порядку: что ты сделал с девчонкой, которая осмелилась устроить тебе сцену ревности, и почему ты освободил Сандру от клятвы, тебе же она нужна была для дела или ты передумал?
Альбрехт на мгновение устало прикрыл глаза, перед его внутренним взором тут же возник хрупкий, даже какой-то по-детски нескладный девичий силуэт в безобразно дорогом платье, которое не всякая королева сможет себе позволить. Такую на цепь в подземелье не посадишь, если ее родичи узнают, то, не смотря на репутацию и многочисленные связи герцога, начнутся разбирательства, даже если девушка из другого мира, в чем он нисколько не сомневался.
Мужчина потер лоб: он так и не вспомнил каких-либо черт незнакомки, единственное, перед ним как в живую стояли только большие, блестящие глаза с золотыми искорками в обрамлении длинных, черных ресниц. Эти глаза не давали ему покоя даже теперь, когда их хозяйки не было рядом. Живая, какая-то настоящая, безрассудно смелая, а как она быстро сориентировалась, когда поняла, что оказалась неизвестно где, а перед ней стоит два обнаженных человека?