— Инвар, подай мне протез. В пятом ящике. Живо, — голос коротышки был тихим шелестом, от которого почему-то хотелось встряхнуться, как от попавшего за шиворот песка.
Бортмеханик отпустил девушку, погрозил ей пальцем, чтоб мол никуда не лезла и не мешала, а потом стал рыться в ящике.
— Держи, — на его ладони зазолотился фасеточный глаз, похожий на уменьшенную копию дискошара в том ночном клубе, где они однажды с Машкой…
Макария не глядя цапнул искусственный глаз, выдернул из бороды пару стеклянных волосинок, дунул на них, обмакнул в колбу с какой-то синей жидкостью, потом обмотал обесцвеченными волосками глаз и принялся вкручивать его в глазницу несчастному Димычу. Тот заорал и попытался вырваться, но тиски крепко удерживали пациента. Присутствие духа Лерочке изменило, она зажмурилась и покачнулась.
— Эй! Только обморока нам еще тут не хватало! — возмутился бортмеханик и крепко перехватил девушку за локоть. — Так-то!
— Я… все хорошо… я просто немного… — залепетала Лерочка. — Мне просто надо присесть…
Но сидеть особо было негде, разве что на перекошенной трехногой табуретке, на которую девушка и примостила свой пышный зад. За что и поплатилась оным. Табуретка взбрыкнула бешеной лошадкой и больно цапнула за мягкое место.
— ААА! — подскочила Лерочка.
— Трехтолкай не любит, когда на него садятся, — тихо прошелестел Макария, не отрываясь от дела и надвигая на глаза очки. — Трешка, место! Фу! Я кому сказал! Место!
Теперь голос коротышки стал похож на завывания пылевого смерча. Табуретка зарычала, оскалив винтики и раззявив пасть, потом захлопнула ее и, обиженно скуля, убралась в уголок.
— П-простите… — тяжело сглотнула девушка, потирая украдкой укушенное место. — Я не знала, что она ж-живая… Или это он?..
Не отвечая, Макария что-то сверлил и ввинчивал, Димыч орал благим матом, жар-бабочка словно окуклилась в коконе из крыльев и уснула, разбуженная табуретка рассержено перебирала ножками и подвывала воплям пациента. А Лерочка не дышала.
— Разряд! — скомандовал коротышка.
Бортмеханик опять улыбнулся и ловко выхватил из горна молоток. Замахнулся и… Лерочка зажмурилась. Прогремел гром. В воздухе запахло озоном. Когда девушка открыла глаза, то охнула. Жар-бабочка залезла на Димыча, обвила его крыльями и прильнула губами к его новому механическому глазу. Парень не шевелился. Все замерли, даже бортмеханик прекратил мурлыкать себе под нос дурацкую песенку про пьяных драконов. Лерочка опять забыла, как дышать. А спустя несколько бесконечных минут жар-бабочка словно потускнела и обесцветилась, ее косы обвисли безжизненными веревками. Она слезла с раненого и буднично произнесла: