"И что, это я? — внезапная догадка опалила мое нутро. — Я — беременна?"
В следующее мгновение, вскочив на метлу, я со скоростью ветра умчалась вон из крепости, так и не поняв, зачем мне вообще понадобилось туда переться.
* * *
Тогда домой, в свой замок, я добралась только под утро. Почти всю ночь я просидела в хижине ведьмы, сплетая амулеты и размышляя о том, как же переменится моя жизнь после того, как я рожу ребеночка.
"Вот, наверное, обрадуется барон Экберт", — улыбалась я, нежно поглаживая живот. А в следующую минуту хмурила чело: как же у меня получится, да и получится ли вообще — совмещать ведьмовство и материнство? И не помешает ли моему будущему ребеночку занятие магией?
"А что если крошка, еще не родившись, будет обречена стать ведьмой", — сокрушалась я, перебирая в руках нитяные шнуры и косточки, немыслимым образом сплетая их в узелки, фигурки животных или какие-то иные образы.
Как вдруг в дверь тихонько постучались.
— Кто там? — натягивая на голову платок, покрывая им чело и волосы, позвала я.
Книгу, по возвращению из полета, я больше не открывала, решив просто поразмыслить, и тут вдруг…
— Открой, хозяюшка-ведунья, — услышала я знакомый клич, которым ко мне обращались клиенты.
— Что нужно? — приоткрыв небольшую щелочку, спросила я. — Зачем пришел?
В свете полной луны я увидела за порогом старца. Без сомнения, это был пожилой мужчина — седая борода, согбенная спина, в руках костыль… Но ярко-зеленый, вышитый золочеными нитями плащ, наброшенный на его плечи, выглядел на этой старческой фигуре как-то странно, был великоват и слишком нарядный, словно носить его должен был человек молодой, а не такой доходяга, как этот.
— Мне бы зелье, заразрыв-траву, — прохрипел клиент, не поднимая головы, руки же его были сокрыты под черными перчатками.
— Две монеты, — сказала я, припоминая, готовила ли такое снадобье недавно. Обычно его заказывали хозяйки, для изгнания блох и мышей из дома, или же — для всяких своих злодеяний бродяги, еще — злые кумушки, чтобы навести на кого-то порчу. Да, я понимала, что зелье-то нехорошее, но таковой была моя работа — исполнять заказы, осуществлять помощь в намерениях, которые человек принимал сам, по собственному желанию. Не в моем праве было судить и рассуждать, поэтому…
— Впусти в дом, — вместо денег, протянул дедуля. — Шибко замерз, дай согреться возле печи…
— Хорошо, входите, — сжав в пальцах амулет, я открыла дверь. И пока старик устраивался на придверной скамейке, я нырнула в чулан и принялась искать там, на полках между бутылочек. Наконец, таки найдя заразрыв-траву, я вынесла ее клиенту.