— Мамочка, родная, — поцеловав сыночка, я кивнула головой, давая няньке понять, что она может унести его в детскую, — я не понимаю, отчего ты злишься на меня? Да, ты еще молода, хороша собой и заслуживаешь на счастье, но так уж распорядилась судьба, что… мы обе с тобой стали вдовами. Только вот ты прожила с моим папой намного дольше, а я…
— Ну и что, если я на восемнадцать лет старше тебя? — с маменькой и вправду творилось что-то необычное, и я подозревала сглаз, если не нервное расстройство, она вела себя не как обычно, словно что-то от меня скрывала, и это меня встревожило.
— Я тебя чем-то обидела?.. — прошептала я, закусывая губы. — Что-то случилось, а я не знаю?
— Ничего не случилось, — взвизгнула маменька. — И ты не думай, я проживу еще долго… а деньги, которые я получила как приданое от барона Экберта… И Синий дворец… Ты не вправе меня им попрекать.
— Да что ж такое?.. — я просто была в шоке.
— Я знаю, что ты станешь меня осуждать, ты — первая, моя дочь, которую я взрастила. Но… мне что, так и доживать свой век затворницей? Превратиться в монашку, в рухлядь, в вечно ворчащую старуху? Я что — не имею права быть счастливой?
— Мама, — громко стукнув ладонью по столу, я постаралась вывести ее из этого непонятного мне состояния нервозности и паранойи. — Объясни мне, за что я должна тебя осуждать? А что до наследства, так если тебе нужны деньги, я дам тебе, сколько нужно. Право, не стоит из-за этого изводить себя и портить отношения. Ты — моя мать, и, после сына, у меня нет никого дороже тебя, так что никогда, запомни, чтобы ты ни совершила, никогда я не упрекну тебя хоть в чем-то, если только это не будет злодеяние, направленное против чьей-то безвинной жизни. Но, я уверенна, ты не способна на убийство. Так что прошу объяснить.
— Дочь… — и мама, схватившись рукой за лоб, так и рухнула на низкий диванчик, откинулась на его спинку и часто задышала, — у меня есть возлюбленный…
— И?..
— Я боюсь, что общество, узнав об этом, станет осуждать меня. Мне не позволят быть счастливой, а я люблю этого человека, и хочу быть с ним.
— Ну и будь, — понимая, к чему она клонит, улыбнулась я: бедная маменька, она-таки полюбила Сержа настолько, что готова ради него переступить через людскую молву, поссориться с единственной дочерью и даже сойти с ума???.. — Но кто же он? — лукаво спросила я, как будто бы еще не знала имени счастливца.
— Вот в том-то и проблема, — всхлипнула маменька, — заливаясь краской до ушей. — И я просто уверенна, что даже ты — моя дочь, ради которой я пожертвовала всем. И даже ты воспротивишься нашей любви, потому что он… Нет, я не могу позволить, чтобы хоть кто-то (будь это даже ты, дочь), запятнали это возвышенное чувство, подобного которому я не испытывала еще никогда в своей жизни…