— Рафаэль оказался слабым звеном, так что от него пришлось избавиться, — сейчас, когда действие наведенных на меня чар было снято, я уже не так остро реагировала на воспоминая о Рафаэле, но все же в душе у меня остался неприятный осадок.
— Кем он оказался? — папочка взирал на меня с недоумением. Еще бы, откуда ему знать о передаче, которую когда-то показывали по телевизору, у них же тут и электричества нет. Темные они.
— Ничтожеством он оказался, ничтожеством, — из груди помимо воли вырвался горестный вздох.
— Может, попробуешь его вернуть? — предложил мне родитель, и теперь уже я смотрела на него с недоумением.
"А что если Алангриэль помог Рафаэлю соорудить тот самый медальон? Или же папочка мог знать о нем и поэтому ничего не предпринял, одобряя такого зятя? Именно поэтому он сейчас так и разозлился. Как же — не удалось меня выгодно пристроить, а с других выбранных мной претендентов, по его же словам, взять было нечего".
— И не подумаю. Прости папочка, но я в последнее время питаю отвращение ко всем блондинистым красавчикам. Меня от них тошнит.
Алангриэля от моего ответа передернуло, и я только сейчас поняла, что стоящий передо мной мужчина блондин и очень даже симпатичный. И, похоже, что он принял мои слова на свой счет, вон как зло его глазки засверкали. Только вот я в этом не виновата. Правда-правда.
Дверь распахнулась и ко мне в комнату, заглянул брат Ланы, светловолосый мальчишка двенадцати лет, который от рождения был глухонемым.
Передо мной замелькали обрывки воспоминаний Ланы, и они мне совершенно не понравились. Девушка совершенно не любила своего брата, более того у меня сложилось впечатление, что она его временами ненавидела. Лана при каждом удобном случае называла Вилангриэля уродом и ничтожеством, благо мальчик этого не слышал, но с другой стороны, ребенок мог прочитать слова сестры по губам.
Несмотря на то, что Лана Вилангриэля постоянно от себя отталкивала, мальчишка с завидным упорством искал с ней встречи.
— Иди сюда, — позвала я Вилангриэля, махнув ему рукой.
— Похоже, он опять сбежал от своей сиделки. — Тихо произнес Алангриэль, глядя в сторону сына.
Вилангриэль, не торопясь направился ко мне. Достаточно высокий для своих лет, худощавый с белыми до плеч волосами и фиолетовыми как у отца глазами, он уже сейчас был потрясающе красив. А вот белые штаны и рубашку, я бы ему заменила на более темные тона, а то в этом одеянии он походил на привидение.
— Чему ты опять улыбаешься? — спросил наблюдающий за мной папочка.
— Сравнила Вилангриэля с привидением, — призналась и заметила, как посерело лицо ребенка, — значит, все-таки он умеет читать по губам.