— А наша скромняшка не желает высказаться о своих дальнейших планах насчет нас? — Мицуро сунул руку под простыню и погладил ее за ногу.
— Я еще не определилась, — донеслась приглушенная реплика, — вы мне оба нравитесь.
Мицуро и Колин переглянулись и хором ответили:
— Ты нам тоже.
— На том и порешим. — заключил Мицуро и начал собираться.
Весь день Алекса летала как на крыльях. Мышцы чудесным образом не болели, тело было послушным, забеги в гору давались намного легче, а самой главной наградой было видеть хмурое лицо тренера, который на каждую ее улыбку отвечал мрачным взглядом. В тренажерном зале пришлось тяжелее, инструктор не отходил от нее ни на шаг, буравя взглядом и давая отрывистые команды, но после той сцены в душевой, когда она занималась любовью с Колином, а потом увидела МакКелана, она смотрела на него уже другими глазами. Ей было и стыдно за то, что он слышал ее стоны, и грело чувство удовлетворенной мести. Капитан считал ее неуклюжей тетехой, а двое отличных парней хотели заниматься с ней сексом.
Даже если из ее затеи с экспедицией ничего не выгорит, а уж инструктор наверняка постарается на это счет, у нее останутся хорошие воспоминания и повышенная самооценка, решила Алекса. Напоследок, когда все занятия окончились, она дерзко послала инструктору воздушный поцелуй и прямо таки почувствовала его злость.
Вечером они с Колином уютно устроились на диване, каждый со своей стороны и очень быстро и слаженно написали совместную статью в "Археологический ежегодник Средиземноморского университета".
— У нас неплохо получается совместная работа, — заметила Алекса и сладко потянулась. — Может нами сотрудничать и дальше, когда ты вернешься с Минкара?
Колин приподнял левую бровь:
— Ты уже списала себя со счетов? Думаешь, не попадешь в число участников?
— Не думаю, а знаю. Тренер не пустит меня в экспедицию по любому. Смотрим на меня как собака на кость, того и гляди схарчит.
— Может это что-то другое? — задумчиво спросил Колин и нежно погладил ногу Алексы. — я тоже на тебя так смотрел во время лекций, не замечала.
Девушка покраснела.
— Конечно, замечала. Как ты пялился, не заметил бы только слепой.
— Больше скажу, от твоих платьев и юбок в обтяжку у меня тут же начинался стояк. А твоего Мицуро я даже ненавидел. — он продолжал гладить ее ногу, легко задирая все выше и выше ее легкий халатик.
— Зато сейчас ты против него не возражаешь, — заметила Алекса, не сопротивляясь его действиям.
— Ага. Если бы не он, ты бы опять решила строить из себя неприступную ученую даму. А абордаж с двух кораблей ты не выдержала.