— У всех вкусы разные, — пожала плечами Сатор. — Тебе вот не нравлюсь, другим наоборот очень даже ничего. Вот например, недавно меня назвали знатным диагностом. А потом коробку шоколада подарили и в ресторан приглашали. Это в благодарность за подсказку. Так-то, папочка!
— Не вижу повода для радости, — набычился академик и даже пошел медленнее — то ли от расстройства, то ли желая время под разговор выиграть. — Ребенок, диагностика — это не специализация. Ну кто такой диагност? Человек с хорошей памятью и необходимым багажом знаний, только-то и всего.
— А мне казалось, что еще нужно умение анализировать, — резковато отозвалась Анет, потихоньку начиная закипать. — И наличие каких-никаких мозгов.
В последнее время она вообще злилась частенько. Пожалуй, даже чересчур часто, правда, от окружающих свою невесть откуда взявшуюся нервозность пока удавалось скрывать.
— Хорошо, допустим, права, — отец вовсе остановился, заставив дочь напротив себя встать. — И что ты со всем этим собираешься делать? В терапевты подашься, в семейные врачи? А, может, в городскую больницу служить пойдешь?
— Может, — без особой охоты отозвалась Ани, глядя не на отца, а на липы.
— Ребенок, ты уже взрослый человек, — кажется, у старшего Сатор с душевным равновесием дела тоже не слишком хорошо обстояли, потому как он даже нахмурился. — Не хватит ли с тебя эскапад и эксцентричных выходок? Эк тебя мотыляет: то в нейрохирурги, то в семейные доктора. Конечно, таким врачом стать престижно, денежно и эдак сытенько. Только кто ж захочет за лечиться собственные денежки у женщины, да еще молодой? Тут же не знания важны, а репутация, расположение к себе и…
— Пап, — Анет успокаивающе положила ладонь поверх отцовского рукава. — Вообще-то, я имела в виду городскую больницу. Но, думаю, сейчас не время и не место это обсуждать.
— Я не ослышался? — От удивления у отца даже глаза округлились и окладистая борода встопорщилась по-мужицки. — Пьяниц врачевать, гулящих… э-э…
— А сейчас я чем занимаюсь?
Ани и не хотела, но все равно улыбнулась. Нет, отцовский гнев ее не веселил, но умилял. Это выглядело все равно, как если б любимый плюшевый мишка ей выговаривать вздумал.
— А я вот не знаю, чем ты занимаешься. В общем так, дорогая моя. Поперек твоих решений никогда не вставал, сама знаешь. Но, по-моему, ты начала заигрываться в самостоятельность. Не настолько большая, чтобы не положить на колено, да не выдрать хорошенечко. Сегодня же, слышишь, сегодня же…
— Папочка, — Сатор снова взяла отца под локоть, не спеша пошла по засыпанной листьями дорожке, почти волоча упиравшегося родителя за собой, — ты меня и в детстве-то никогда не порол, а сейчас уже точно поздно. Ну вот скажи, чего вы с мамой для меня хотите?