— Да с того, — отмахнулась красотка. — Он у нас, конечно, благородный, твои косяки на себя охотно берет, но сколько это продолжаться может? Раз простили, второй, но не бесконечно же. Думаешь, никто не понимает, с чего это на него в последнее время жалобы сыплются? Да все в курсе, детка. Я-то понимаю, тебе просто захотелось в доктора поиграть. Но о нем подумай. Сломаешь же Нелдеру жизнь, его и на «экстренную» со скрипом взяли, не будь меня со старшим, ничего бы Кайрену не светило. Ну ты в доктора поиграла, с шикарным мужиком похороводила и пошагала дальше. А куда он денется, когда и отсюда вышибут? Чего молчишь?
Ничего умнее, кроме: «Потому что вы не даете мне слова вставить» — на ум Ани не пришло, поэтому она ничего и не сказала.
— Ну, молчи, молчи. Кстати, если на него не щенячьими глазками смотреть, то не такой уж он и шикарный, так, обыкновенный, — пожала плечами рыжая. — Побитый, поистаскавшийся, эгоист законченный, циничный. Между прочим, практически нищий.
— Вы же сами говорили, будто он аристократ, — не очень понимая для чего, напомнила Ани.
Честно говоря, сейчас ей не было никакого дела до красоткиных слов. «Побитый, поистаскавшийся, эгоист законченный, циничный». А что, если в этом «он» поменять на «она». Да еще добавить «не нужная» и «надеющаяся»? Нехороший итог выходит, не красивый, да и не очень-то порядочный. С другой стороны, даже если Ани из чистого благородства души в сторону отойдет, что изменится? Скорее всего, ничего. Ведь на самом-то деле Сатор никому дорогу не перебегала, у Кайрена с этой красавицей и без Анет, видимо, не слишком ладилось.
— Чего ты так смотришь? — ни с того ни с сего спросила рыжая. — Жалеешь, что ли?
— Жалею, — согласилась Ани. — И знаете что? Вы меня простите. То есть, знаю, не простите, но все-таки. Я уверена, у вас еще все будет.
— Ну-ну, — неопределенно хмыкнула красавица. — Да-а, детка, — протянула непонятно. — Ну ничего, с возрастом это проходит, наивность тоже. На вот, ты забыла, а штучка явно недешевая.
— Это что? — промямлила Анет, уставившись на собственную заколку, которую ей рыжая протягивала.
«Штучка» и впрямь была недешевая, но и не слишком дорогая — подарок дедушки на какой-то из дней рождений. Вообще-то, ювелир сделал четыре одинаковых заколки: золотых, с незабудками, а посерединке маленький сапфирчик. Только с саторовской шевелюрой никакие шпильки не в силах справится, вот она три и потеряла. Думала, что и последнюю посеяла где-то. Но не на подстанции и не на вызовах — это точно, не носила Ани на работу драгоценности, даже такие.