— А-а… — мудро заметила Анет.
— Хотя сейчас-то он тоже тут. Животом, бедолага, мается. Видать, эльфенков-то надо по-другому выхаживать, да кто им больно заниматься станет? Вот и пичкают снадобьями, а толку? Ну да судьба у них, горемычных, такая.
— Почему горемычных? — из чистой вежливости спросила Сатор.
Про какого ребенка санитарка толкует, она вспомнила, даже не вспомнила, а просто догадалась — все-таки нечасто постовым младенцев подкидывают. А вот эту вежливую узнать не могла, да не слишком-то и пыталась.
— Ну а как по-другому? — женщина с силой брякнула ведром о кафельный пол. Внутри ведра, естественно, оказался вовсе никакой не растерзанный хлеб, а мутноватая вода и плавающая в ней медузой тряпка. — Чего им хорошего ждать?
— Ну, почему сразу так? Я слышала, младенцев охотно усыновляют, — промямлила Ани, соображая, как бы повежливее разговор свернуть и убраться наконец.
— Так это смотря какой младенец! — сердито ответила санитарка, снова косынку на лоб натягивая. — Здоровеньких, да чтоб родители не пьяницы — этих да, разбирают. А тут! Кому умственно отсталый нужен?
— Почему умственно отсталый? — оторопела Анет. — Да с чего вы взяли? Чушь какая! Ему же всего несколько месяцев! Кто ему такой диагноз поставить может?
— Так доктора, — почему-то недобро глянула на Сатор женщина, — светилы. Не улыбается, за игрушками не тянется, не гулит, головку плохо держит. Ну и что? Понятно что: дебильность. Правда, под вопросом, да кому эти вопросы интересны? А с чего ребятенку улыбаться-гулить, когда с ним никто не разговаривает, а если и поговорят, то нянечки. Но они ж меняются, сменами работают. И в игрушки с ним не играют, и лежит он, в пеленки замотанный.
— Но это же просто педагогическая запущенность! — возмутилась Ани.
— Не знаю, какая там запущенность, а только путь таким один: в дом малютки, там в интернат. Ну уж оттуда прямиком в богадельню, натуральным идиотом доживать. А вы говорите…
Что она там говорила, Анет узнать не довелось. Потому что дверь — между прочим, совершенно бесцеремонно — снова распахнулась, едва не дав сердитой санитарке под зад, и в щель просунулась голова Нелдера.
— Бараш, тебя долго ждать? — эдак вежливо до издевательства осведомился Кайрен. — Ты только скажи, мы тут и переночевать можем.
Ани бормотнула женщине что-то невнятно-извиняющееся, протиснулась мимо предупредительно придержавшего дверь «корсара» и зашагала по коридору, сжав в карманах кулаки.
— И чего мы такие сердитые? — спросил сзади Нелдер.
— Сколько раз я просила не называть меня так? — огрызнулась Ани.