— Кажется я потеряла нить разговора, — заморгала Степанида.
— Я к тому, что прелюд всякий, очень даже надобен! Поверка силы мужниной. А то как уразуметь, сочетаетесь ли горячностью?
— А если в процессе этой проверки крыша уедет?
— Чаво? Не вникла? — тут уже Лукерья обалдела от непонятного жаргонизма.
— Ну, можно ведь так запроверяться, что не заметишь, как меч в ножны… запрыгнет, — объяснила Степка, показав жест, как палец входит в приоткрытый кулачек.
— А! Так в том и есть поверка. Надобно сдюжать. Утерпеть!
— Ох, Лукерья, — покачала головой Степка, — я конечно, постараюсь…
— Крепись, хозяюшка. Мужики ладные попались, разумею тебя.
— Еще спросить хотела. Ведь не прилично со всеми ними… это… ну…
— Обжиматься? — подсказала Лукерья.
— Пусть будет «обжиматься».
— Так ты ж не блудница. На чужое не заришься. Жёнихи как есть — все твои. Испытуй!
— Не удобно, как-то…
— Ой, не буесловь, хозяюшка! Ты дева не пустяковая, а сама Слагалица. Доля твоя — жёниха подобрать гораздого. Иного пути нетути. Испытуй, да не тревожься о пристойности. Опосля венчания иное житие почнется. Аль не того в супружники выберешь — до конца веку рыдать, волосы драть на себе станешь! — выдала целую тираду охоронница.
Степка аж прониклась. Надо же, как Лукерья запросто оправдала «временную» полигамию. Задумалась над ее словами, а потом головой тряхнула, мысли отгоняя.
— Что-то мы не в ту степь ушли. Расскажи мне про книгу, — вновь обратилась к Лукерье.
— ПомятнОй Письмовник, — поправила охоронница, — исходит ишо от первОй Слагалицы. Навыки скоплены в нем для потреб младой девы.
— Так дай почитать!
— Ох, хозяюшка, я и сама мекаю, что отдать его тебе надобно, да боязно.
— А чего ты боишься?
— Как ведать, что станется, коли супротив закону попереть? Особливо ежели ли ты поверку не сдюжаешь.
— Ты говорила, что если я Дара лишусь, вы и так сгинете.
— Пужала я… — призналась, — не сгинем мы, започинем токмо. До наступной Слагалицы.
— Понятно… Но книгу дашь? Почему?
— Положение твое иное. Не случалось исчо, кабы у Слагалицы в суженых аж две силы природние завелись. Опасаюсь оказий. Особливые дела потребують особливых деяний.
— Ты про то, что лесник и водник в женихах?
— Про них, про кого исчо? Тревожно мне.
— А что такого?
— Ну гляди. Ежели ты выберешь одного — второй опечалится! А огорченный нелюдь, то тебе не простой мужик, бражничать с горя не кинется. Поди пойми, чаво творить станет? А силушка сия, природняя, могучая. Беды большой опасаюсь я, хозяюшка. НужнО тебе наставление прародительниц. Не ведаю, как по-иному.
— Хм. Так расписала, аж мне страшно стало, — пролепетала Степка.