— А то…
— Так давай Письмовник, чего ждешь?
— Исчо баять буду! — ответила строго Лукерья, — дабы ты уразумела, не можно теперича тебе спасовать. Надобно сдюжать, хозяюшка, надобно! Не единая твоя силушка на кону, а и доля наша, охоронья.
— Я понимаю, думаешь нет? — Степанида принялась мерить кухню шагами, бегая от окна к печке, — и тоже боюсь! Меньше всего хочу вам неприятностей, вы мне родные теперь! — в ответ почувствовала ласковое прикосновение Крапивки, — а может мне от сил отказаться? Тогда женихи между собой не поссорятся, так как делить станет некого.
— Не можна. По доброй воле не отступишься. Токмо ежели имеется наступница. У тебя имеется? Не имеется.
— Плохо дело, — Степанида застыла посреди комнаты, задумавшись, что же ей делать? Все оказалось куда сложнее, чем представлялось ранее. Вспомнила, как ее в жар кидало от прикосновений медведя и страсть, как хотелось довести дело до конца. Повезло тогда, что Матильда явилась. А во второй раз водяник медведя сбил. Степка осознавала, что сама бы не остановилась. Что, если в следующий раз никто не придет и не перебьет? Одно дело самой опарафиниться, а другое — подвести охоронников. А потом, как же быть с душами одинокими, кто им поможет, если Степка до финиша не дойдет? — и почему испытание такое сложное, а? Лучше бы велели с парашютом прыгнуть, или с акулами поплавать! — сказала горько.
— Поверка завсегдась на самом тяжком зиждется, — сумничала Лукерья, — состязание с плотью! Вот так-то…
— Я справлюсь, Лукерья! — заявила Степанида, глубоко вздохнув и сказав решительно, — справлюсь! Костьми лягу — справлюсь!
— На четыре кости возляжешься — захихикала охоронница.
— Не смейся! Я серьезно, я смогу! Давай книгу!
— Письмовник!
— Давай Письмовник! Ты хотела, чтоб я осознала, и я осознала! Другого пути все равно нет.
«Не красна книга письмом, красна умом»
После долгой тишины, когда Лукерья предавалась последним сомнениям, стол в кухне вдруг подпрыгнул и на нем очутился толстый потрепанный фолиант, пылью припорошенный.
Степанида подкралась к нему, села на резной табурет, да только прикоснуться не решилась, разглядывала. Обычная книжица без названия и автора. Коричневая линялая обложка, желтые листки.
— Не гляди, что палитурка неприметная, — подала голос Лукерья, — про то, ценности великой.
— А я и не гляжу на потрепанность, — шепотом, — благоговею…
— Эт верно…
— Что, уже можно брать и читать? Или как?
— Чатай…
Вспотевшими от волнения руками Степанида взялась за обложку и медленно открыла. Шутка ли, знания сотен Слагалиц перед ней, как не оробеть от такого?