— Аххххх, — громко застонала она, откидывая голову назад, когда наслаждение сильною дрожью взорвалось в ней.
Она не поняла, когда именно он снял кандалы и перенес ее на кровать. Просто в один момент осознала, что лежит, свернувшись калачиком на уже привычном ей месте в полном одиночестве. Все, что осталось от Кирилла, это содрогание тела от остатков оргазма и зажимы на сосках, которые она боялась снять без его разрешения.
Катя насторожено вздохнула, когда дверь открылась, и вошел ее мучитель. После последнего раза он словно давал ей отдохнуть и больше не предпринимал ничего изощренного, не считая замены анальной пробки и нежных ласк, подаренных ее телу. Доводя ее до оргазма руками и ртом, Кирилл как будто показывал ей, какой слабой она была, ставя перед фактом того, что тело девушки давно сдалось в руки завоевателя, остался лишь разум. Но Катя хваталась за остатки разума, постоянно повторяя про себя, что она выживет, несмотря ни на что. Главное остаться в живых, а собрать себя до кучи и снова научиться жить она сумеет.
— Привет, мой котеночек, — ласково произнес он, погладив кончиками пальцев по щеке.
Это было не сложно, так как Катя лежала на боку, лицом к нему. Прикованная цепями, как собачонка, с черным кожаным ошейником на шее, полностью обнаженная. Сейчас девушка старалась не реагировать на него, выбрав эту тактику в надежде, что ему приестся ее пассивность. Но мужчина лишь хмыкнув, словно абсурдность данного стиля поведения забавляла его.
Выйдя из помещения и дав тем самым девушке надежду, он снова разрушил ее вдребезги, когда вернулся, затягивая вовнутрь большое кресло стиля барокко с мягкой бархатной обивкой, благородное и очень дорогое с виду.
Поставив его в центре, мужчина подошел к ней и, приподнимая с постели, подвел к креслу. Твердо сжав ее подбородок, Кирилл пристально что-то выискал в ее глазах, а после удовлетворенно улыбнулся. Сильно надавив руками на плечи, он заставил ее опустить перед креслом на колени, а после встал за ее спиной. Все в девушке сжалось, ожидая его дальнейших действий, но он не торопился. Этот зверь никогда не торопился, проделывая все с изощренной медлительностью.
Минуты шли, но Катя слышала лишь его тяжелое дыхание над головой и больше ничего. Ни касаний, ни слов, ни приказов. Ожидание было хуже пытки. Мучительное и тягучее, наполненное мыслями и попытками угадать его сегодняшнее настроение. Будет он сегодня с ней ласков или жесток, проведет по волнам наслаждение или заставит корчиться от боли. Чем дольше она ждала, тем больше боялась и дрожала.