Я не удержалась от улыбки. В стае хоть и не было вражды, все же сохранилось подобие человеческих отношений.
Прийти в мастерскую было определенно лучшим решением за весь день. Я лежала, прислушиваясь к отдаленному завыванию ветра, наслаждалась мягкими теплыми прикосновениями кисти и… тактичностью Джессена. Он почти не касался меня руками, лишь изредка поворачивал голову, чтобы было удобнее. Цветочные узоры спускались на шею, плечо.
Дверь скрипнула, и я дернулась, но парень успел убрать кисть и рисунок не испортился.
— Прости, — покраснела я.
— А вы, леди Морено, даром времени не теряете, — усмехнулся вошедший Кендар.
Джессен нахмурился.
— Я работаю, Кен, ты можешь зайти позже?
— Раньше ты не возражал, чтобы смотрели на твои рисунки.
Джессен лишь пожал плечом.
— Тогда не пугай модель. Если она снова дернется, я испорчу результат последнего часа.
Про себя я молилась, чтобы Кендар Торн ушел. Оставил нас в покое, дал мне снова возможность расслабиться и наслаждаться обществом Джессена и ненавязчивой игрой с легким оттенком эротизма.
Но Кендар был глух к моим молитвам — он сел на софу, рядом со мной, и внимательно принялся наблюдать за движениями Джессена. А когда парень попросил меня сесть спиной, я оказалась в непозволительной близости от Кендара.
Верхние пуговички темной рубашки были расстегнуты, обнажая мощный торс. Повинуясь неясному порыву, я вдруг нерешительно потянулась к кисточкам. Кендар удивленно на меня посмотрел.
— Джесс, дай ей игрушку. Посмотрим, на что решится наша девочка. Знаешь, как обращаться с этой штукой?
Насупившись от едкой фразы, я обмакнула кисточку в черную краску и задумалась. Чего бы кархану нарисовать на груди?
Пальцами нарочно медленно развела полы рубашки, делая вид, будто мне жутко неловко и неудобно от того, что Джессен рисует на спине и нужно сидеть неподвижно. Словно злой рок, в этот же момент плед сполз, обнажив часть соска. И… нет, внешне Кендар Торн оставался бесстрастным, но я чувствовала. Чувствовала, как под моими пальцами мощно билось сердце, видела расширившиеся потемневшие зрачки. Этого чувства — удовлетворения от власти над мужчиной — я еще не испытывала.
Мягко касаясь его груди подушечками пальцев, я касалась еще и кистью. А долгий взгляд глаза в глаза заставлял внутренне сжиматься и дышать через раз. Не знаю, сколько бы я так сидела, в полнейшем оцепенении, но Джессен произнес:
— На сегодня все. Тебе пора поужинать. Если захочешь, завтра продолжим. Краска не смывается несколько недель, но если надоест — через три дня мне привезут посылку и там будет растворитель для этих красок.