Да что вообще значит быть человеком, если я так легко отказалась от ценностей, на которых росла?
* * *
Довольно быстро выяснилось, что женщины Торнов помимо всеобщего обожания, находятся в совершенном неведении относительно проблем и путей их решений. Смерть Тертона активно обсуждалась в стае, но… не с нами. Айлу, казалось, такой расклад совершенно устраивал, а вот я мечтала хоть о крупице информации.
Но ничего интересного больше услышать не удалось. Похоже, стая Торнов с кем-то враждовала. И именно эти "конкуренты" убили Тертона. Что ж, довольно логично — люди-то постоянно устраивают междоусобные войны. Почему карханы должны вести себя иначе?
После обеда, когда я разбирала заметки и документы Дрейка в кабинете, Селия принесла коробку. Служанка с трудом держала ее — такой была тяжелой.
— Что это? Еще наработки по школе?
— Нет, — с облегчением она поставила коробку на стол. — Это почта. Сегодня прислали для вас, госпожа.
— Почта, — воскликнула я, бросаясь к коробке.
Экономка обещала прислать мне некоторые вещи отца, если я останусь у Торнов надолго. Что ж, теперь я осталась навсегда и придется попросить ее переслать и остальные вещи. Нужно написать поверенному, чтобы выписал от моего имени чек.
— Спасибо, Селия, можешь идти.
Я едва дождалась, когда служанка выйдет. Мне хотелось распаковать посылку без посторонних глаз. Вещи отца были словно весточкой из дома, прикосновением родной руки. Мне так не хватало прошлого.
На самом верху был сверток с моими любимыми конфетами, такие делали через дорогу в шоколадной лавке. Под лакомством обнаружились документы. Часть из них я досконально перебрала еще до отъезда, и теперь с нежностью рассматривала папины записки и наши с ним рисунки. Нужно будет оформить все это в памятный альбом.
Поразительно, но я даже не могла злиться на долг крови, приведший меня в дом и постель Торнов. Я не чувствовала себя несчастной и не собиралась ненавидеть память об единственном родном человеке.
Я достала из коробки еще одну папку с бумагами. Поняв, что она мне незнакома, уселась поудобнее. Школой можно заняться позже, мне было интересно рассмотреть дела отца.
Письма, записки — папа любил бумагу. Его убористый почерк всегда казался мне каким-то волшебным. Я так писать не умела.
Мельком просматривая бумаги, я откладывала те, что были не нужны. Не тешила себя иллюзиями: выкинуть не поднимется рука. Но все же следовало навести здесь порядок. Когда в очередной раз я пробежала глазами строчки, зацепилась за фамилию Торн и вчиталась внимательнее.
"Дорогой друг.