Но улыбка это была нежной и очень многообещающей.
* * *
Божена устроилась поудобнее на широкой кровати с балдахином и прижалась к сильному телу своего уже любовника. Любимого. Смысла ее жизни.
Ей казалось, что все в ее душе переворачивается, меняется, словно пазл наконец-то собрался — и все встало на свои места.
Девушка вспомнила, как он пришел к ней вечером, когда ее уже выписали, и она чувствовала себя здоровой, как никогда, полной сил.
Им не нужны были слова.
Он обнял ее, прижал к себе, ее потянуло к нему, будто металл к магниту. Незримые узы любви накалялись страстью. Связывали их воедино. Словно сшивали два куска ткани. Или связывали их судьбы-нити в единый узор.
Он целовал ее очень нежно, а затем сильно. Целуя губы, проникая языком между них. Прижимаясь, так, что она слышала биение его сердца, которое становилось все стремительнее.
Она ощущала, как ее грудь становится чувствительной. И как жаждет касания его рук и умелых ласк ртом.
И в этих ласках не было и грамма грязи, пошлости. Это была не грязная похоть, а неудержимая страсть.
Словно ураган пронесся по их мыслям, стирая здравый рассудок, убирая его на задний план, чтобы не мешал инстинктам бушевать в свое удовольствие.
Она сказала ему, что невинна, но хочет его. Джулиан кивнул и поцеловал ее в губы с особенной, трепетной нежностью.
И вошел в нее так, чтобы не причинить лишней боли.
Словно умелый убийца ударил кинжалом.
Тогда эта ассоциация вызвала у нее улыбку. И сгладила болезненные ощущения, которых нельзя было избежать.
Но ей было приятно, так приятно, и спокойно в его объятиях. Словно ее подхватил ветер, но она знала, что он не уронит ее, не сбросит на грешную землю.
Не даст сердцу разбиться вдребезги.
Божена смотрела в окно на сверкающие брильянты звезд, рассыпанные на сине-черном бархате небес, и чувствовала себя такой умиротворенной, какой еще не была никогда.
Девушка чувствовала, что ей больше ничего и не нужно. Пускай с сестрой поговорить так и не удалось: Зоя активно пряталась. Правда, Адель призналась, что Зоя навестила отца и новоприобретенную сестру. И вроде бы никто после этой встречи не пострадал.
Божене оставалось лишь гадать, как Зоя отнеслась к подобным изменениям в судьбе родителя. И что чувствует к ней. Но гадать — не значить угадывать.
Но в данный момент отношения с сестрой практически не волновали ее. Ибо она осознавала, что сможет быть счастливой и в том случае, если Зоя решит разорвать с ней все отношения.
И это счастье было столь безграничным, что ей чудилось, что ее в буквально смысле разорвет. И это чувство было болезненно-непривычным, потому что даже в лучшие моменты своей жизни счастье не было таким огромным, безграничным, словно вечно ускользающая линия горизонта.