Последние два слова я выделила интонацией. Лакей отшатнулся и поглядел на меня злобными взглядом.
Кучер, который наблюдал за всей этой сценой, одобрительно хмыкнул, кажется, ему все понравилось. А так тебя…
Не стерва я. Ладно, пусть стерва, но здесь сословное общество. Начни я допускать вольности, меня первую и не поймут.
Господину свое место, слуге свое. Точка. Андрей Васильевич это четко объяснил. Просвещал меня по основным правилам поведения, ну и выплыло. В карете, тет-а-тет я могу ехать с мужем. С сыном. С каким-либо родственником, лучше, не дальше второго колена. После брака допускаются еще и родственники мужа. А вот посторонние мужчины, будь там хоть кто, уже должны ехать отдельно. И для слуг исключений нет.
Дверца кареты закрылась, и я отправилась домой.
Стоит ли отмечать, что и кроме слуг меня никто дома не встречал?
* * *
Слуги ко мне были настроены не слишком доброжелательно. Оно и понятно, народ такой — всегда будут на стороне кормящей их руки.
Преданность?
Благородство?
Исключительно в пьесах Мольера. Край — в исторических фильмах. Да и за что им быть мне преданными? За факт моего существования? Вот радость-то!
Дать я им ничего не могу, как вела себя княжна Мария примерно представляю — как кошка в западне, кому ж охота связываться? Конечно, все были на стороне отца и мачехи. А я тут так, не пришей кобыле хвост.
Так что я бросила сумочку на столик и поманила пальцем ближайшего холуя.
— У меня голова кружится, проводи меня в мои комнаты.
Холуй подошел, оглянулся на моего "сопровождающего". Ага, после поездки на запятках, на нем живого места не было. Ночью как раз дождь прошел, луж на улице хватало.
Прикасаться даже пальцем к этому мега-поросенку никому не захочется. Так что мне предоставили руку, я оперлась на нее, изображая немочь бледную, и позволила себя отвести.
А там…
Пять комнат.
Пять!
Ежь твою рожь, зачем мне столько?
Осмотр позволил выделить гардеробную, спальню, гостиную, кабинет и нечто вроде будуара. Санузел совмещенный прилагается к спальне. Неплохо. Хотя обстановка — повеситься тянет. Ощущение, что живешь в розовом яйце с оборочками. Жуть жуткая.
Марии, наверное, нравилось. Мне же…
Мне было все равно. Долго я здесь не задержусь, а значит, и переживать нет смысла.
Попробовать поговорить с отцом?
Хотя бы.
А вот и звонок для прислуги. Я потянула за хвост с кисточкой, и минут через десять дождалась не особо умного вида служанку, которая присела в чем-то вроде реверанса.
— Что изволите, ваша светлость?
— Мой батюшка дома?
— Да… в кабинете.
— Один?
— Да, ваша светлость.