От огня не шло тепла, я не чувствовала его, даже когда протянула руки, почти касаясь синих язычков пламени, но это еще ничего не значило.
Опыт всех предыдущих поколений моих предков утверждал, что огонь жжется.
А ведь Наи сейчас спокойно в своей комнате сидит, скучает наверное немного. Обычно вечера мы посвящали групповому чтению. В том смысле, что я читала, а Наи и прибившаяся к нашему литературному клубу Ашша слушали.
А сегодня вот, я должна была руки в огонь совать. Дурацкие у оборотней все же праздники…
Показалось или нет, но сзади раздался недовольный глухой рык. Свер меня поторапливал.
Закусив губу, я отчаянно пыталась совершить акт членовредительства, но руки упорно не хотели соваться в огонь. Мне казалось, что все смотрят на меня с осуждением, особенно Волчица, которую я уже как-то оскорбила, отказавшись смотреть, как ей в дар режут бычка.
Рык повторился.
Зажмурившись и задержав дыхание, я сунула руки в огонь, готовая в любое мгновение заорать. Ладони с брызгами вошли в воду, я сдавленно пискнула, лишь чудом подавив позорный, почти вырвавшийся из груди визг.
Вода была ледяной, и в первое мгновение показалось, что я действительно руки в огонь сунула.
Набрав полную пригоршню странной жидкости, я медленно отступила от котла, так же, как и Свер спиной вперед, но в отличие от него, развернулась уже на третьем шаге, ступая медленно и осторожно, стараясь не расплескать воду, серебристую какую-то непривычно густую, неохотно просачивающуюся между пальцами.
Чужих взглядов я уже не чувствовала, как и не ощущала странного, давящего напряжения, разлившегося над капищем в тот момент, когда я набрала воды.
Полностью сосредоточенная на том, чтобы не пролить даже капли, я шла прямо на вожака.
Никто не предупреждал, что мне придется делать, не озаботился просто объяснить, что случится, я не имела никакого понятия, как стоит себя вести, и все ли я делаю правильно, но, если судить по тому, что никто еще не хлопнулся в обморок от моего вопиющего пренебрежения традициями, все было в порядке.
До Свера я добралась без потерь, не пролив даже капли на землю и только встав перед ним с дрожащими от напряжения руками, осмелилась поднять глаза.
Вожак улыбался той редкой, доброй улыбкой, которую сложно было приметить на его лице.
Аж от сердца отлегло, стоило только увидеть эту улыбку. Я справилась, я молодец, теперь можно будет с полным правом устраивать разборки и требовать объяснений. В конце концов, должна же я знать, почему меня никто ни о чем не предупредил.
— Сделай глоток, — серьезно потребовал он, прекратив улыбаться.