− Я здесь, − пытается она сказать и повторяет трижды, прежде чем голос перестает дрожать и становится слышимым.
Ответа нет. Куда бы её ни унесло − а судя по показателям, это глубоко, − сигналы коммов отсюда не выходят.
Тела Ким Ань не видно. Тхюи помнит, как дергалась, стараясь остаться поблизости, когда их разделили течения, и теперь здесь ничего нет. Хотя призрак по-прежнему рядом, в этом же помещении, колышется в слоях нереальности, проявляясь в переплетениях света, который словно бы очерчивает саму сущность дочери несколькими четкими линиями.
Жемчужина по-прежнему у неё в руке, зажата под креплением на запястье. Остальные камни от дочери... Они пропали и теперь летают где-то среди обломков, где-то далеко, недосягаемые и...
Тхюи осматривается, пытаясь определить, где находится, и чуть не ахает.
Большое сводчатое помещение наподобие мавзолея − пять ребер, исходящих из одной точки, и каркас из электроники и органики, большая часть которого повреждена и отвалилась. Пульсирующие кабели, пересекающиеся в тугих узлах, сходящиеся и расходящиеся, словно извращенное подобие нервной системы. В центре помещения что-то похожее на кресло или трон, всё в гребнях и выступах, на вид скорее выращенное, чем изготовленное. Целый рой ремонтных ботов лежит неподвижно: должно быть, они сдались, не в силах оживить мёртвого.
Центральный отсек. Сердце корабля, где когда-то находился Разум. Маленькое, зачахшее существо на троне − всё, что осталось от его тела. Ну конечно. Разумы не вполне люди, и они сделаны так, чтобы выдерживать глубокие пространства.
− Тхюи? Пожалуйста, ответь. Пожалуйста...
Голос Сюань, теперь умоляющий, становится всё слабее. Тхюи и это знает: утрата надежды.
− Тхюи? Так тебя зовут?
Это не Сюань. Голос более глубокий и звучный. От него словно бы трясутся стены, дрожит оборудование, взметается пыль, а кабели извиваются, как обезумевшие змеи.
− Я так долго ждал.
− Ты...
Тхюи облизывает пересохшие губы. Скафандр сообщает, что нереальность стабилизировалась, и она не понимает, ободряющие это новости или нет. И что у неё есть около десяти минут, прежде чем скафандр откажет. Прежде, чем она умрёт, сжимая жемчужину дочери, с её призраком за спиной.
− Кто ты?
Долгие годы нереальность омывала корабль, накатываясь разрушительными волнами. Никто не мог выжить. Никто, даже Долгое Дыхание.
«Предки, храните меня».
− «Судно, посланное Колоколом», − отвечает голос.
Стены озаряются светом − ярким, красным, нестерпимым. По стенам со всех сторон начинают бежать письмена − стихи, романы, фрагменты слов, проступающие на маслянистом металле, слишком быстро, чтобы Тхюи могла уловить что-то, кроме обрывков, бегут с откровенной и тревожной фамильярностью.