Медленно подняла взгляд вверх и встретилась со взглядом «гостьи». Та смотрела зорко этим своими глазами-омутами и казалось, сверлит насквозь. Прочла, что ее уже соперницей не считают и вздрогнула так, словно получила пощечину. Зло сощурилась, презрительно поджала губки и отвернулась. На Митю же посмотрела совсем иным взглядом, полным обожания, погладила по щеке миниатюрной ладошкой с длинными ногтями и соскользнула в воду, не поднимая брызг.
«Это что сейчас было? Она… она его… хочет… для себя? Поняла кто я и возненавидела?» В груди заледенело от ревности и страха его потерять, ведь та, хвостатая, обладала невероятной красотой. И кто их знает, возможно ему такие нравятся?
— Панни, — позвал водяник, поднимаясь на ноги, — что с тобой?
— Ми-тя, — сглотнула Степка, чувствуя, как вся радость по поводу изменившейся внешности растворилась туманом, — кто это… был?
— Лея. Она нам рыбы принесла, — женщина опустила голову и увидела несколько крупных рыбин, прыгающих по краю террасы.
— Она… она… голая, — выдавила из себя, продолжая стоять истуканом.
— Водяницы не носят одежду, — снисходительно пояснил мужчина.
— Водяница? Я думала, русалка.
— Нет, русалки существа злые, им сюда хода нет. А водяницы добрые, светлые. Я разрешил им тут жить.
— Им? Тут? — повторила она, кривясь от собственного визгливого голоса, — то есть тут полно… голых баб? — и обвела взглядом озеро.
Водяник расхохотался. В два шага преодолел разделяющее их расстояние, обнял за талию и чмокнув в кончик носа, спросил:
— Ревнуешь?
— Я… да! — ответила порывисто, не в силах это оспорить.
— Напрасно! — завил с улыбкой до ушей, — я с ними в исключительно деловых отношениях.
— А мог бы… не в деловых?
— Не понял?
— Чисто теоритически. Это возможно? У них ведь… хвост и… как с ними… это самое… — Степка поджала губы и замолчала, чувствуя, что сейчас сорвется на истерику. Скосила глаза в сторону, не желая показывать ему то, что кипело внутри.
— Рыженькая, — он вернул ее голову на место, подцепив пальцем подбородок и серьезно поглядел в разноцветные глаза, — я ведь тебя люблю! Ты забыла?
— Ох, Мить! — Степка обвила его шею руками и прижалась к губам на мгновение, — я тоже так сильно тебя люблю и вот… обезумела от ревности… — и вдруг снова зарыдала.
— Ну что ты, — теплые ладони прошлись по спине к бедрам, успокаивая, — все же хорошо, — в его голосе было столько теплой любви, что она разрыдалась еще громче, заливая его салатовую майку слезами.
— Я… как я могу… как я смею ревновать, если сама… встречаюсь с другими мужиками? — выкрикивала между всхлипами, — нет у меня такого права, но… это сильнее меня. Увидела ее и… поняла, что убить готова… чтоб только мой был… Господи, Митенька, что же мне делать? Что делать? Я не хочу так! Не хочу, не выдерживаю больше! — слезы прекратились, она отстранилась и быстро заговорила, ощутив потребность исповедаться, — я вчера, то есть не вчера, а неделю назад, в общем… я целовалась с Петром… — замолчала, заглядывая ему в лицо, — а… в понедельник… чуть не… с… Гором… — на имени лесника голос сорвался на шепот и она опустила голову, осознав, что не хочет увидеть его боль. Вот тебе и исповедь. Зачем только рот открывала?