Руки на ее талии напряглись. Сжали крепко. Через время Митя судорожно выдохнул и притянул ее ближе, впечатал в себя, распластал по груди.
— Не вини себя, так сложилось, — однако, в противовес сказанному голос выдавал бурю в его душе, звучал жестко, царапал слух.
— Прости меня… — прошептала она, чувствуя себя последней сволочью, — я, мне наверное, домой пора…
— Завтра пойдешь! — руки водяника впивались в спину, плечи, шею, зарывались в волосы, прижимая все ближе, хоть она и так вжалась в него целиком, — я нашим сообщил уже, что с тобой все хорошо. Грозный требовал тебя назад, аргументировал, что среда — его день, — в голосе раздался злой смешок и хватка усилилась, — но я уговорил его, к-хм, поменяться…
— Какой ужас… — простонала она в его вздымающуюся грудь, — в какой ужас превратилась моя жизнь. Ты поменялся… это… даже звучит кошмарно… — и опять заплакала.
В этот раз она плакала очень долго. Накопившееся хлынуло через край нескончаемым потоком боли и отчаяния. От неправильности, от дикости происходящего, от постоянного нервного напряжения. Плакала тихо, тяжело дыша ртом, а из глаз лились слезы, заливая одежду крепко обнимающего мужчины.
Эмоции выплескивались тяжело, почти через боль. Степка изогнулась в его руках, застонала, вцепившись побелевшими руками в плечи, пряча лицо на груди, низко наклонив голову.
Митя подхватил ее на руки и внес в дом. Сбежал по ступенькам в спальню, уложил в круглое ложе, лег рядом и прижал к себе, давая выплакаться. Шептал, как он ее любит, какая она красивая, гладил по волосам и терпеливо ждал.
А она все не успокаивалась. Через время тело начало подрагивать, руки и ноги заледенели и Митя встревожился. Надо было срочно выводить ее из этого состояния и единственный способ, который он придумал…
Осторожно изменил положение тела, лег на бок, пробежался по спине и надавил на поясницу. Она непроизвольно выгнулась, прижалась к его бедрам, но сотрясаться от рыданий не перестала.
Ласково погладил животик, скользнул под футболку и накрыл ладонью одну грудь. Всхлип споткнулся на высокой ноте. Большим пальцем мучительно медленно очертил ореол соска и убрал руку. Она рвано выдохнула, давясь остаточными рыданиями.
Подцепил край футболки и стал неторопливо подкатывать ее вверх, обнажая кожу на животе сантиметр за сантиметром. Женщина поерзала и затаила дыхание, но сдерживать дрожь была не в силах. Ее колотило, как при высокой температуре.
И вот свободная футболка подкатана под самое горло. Митя, склонившись, пробует сосок на вкус языком. Степка издает слабый писк и закусывает нижнюю губку. А Митя не торопится. Нарочно медленно ведет по контуру соска, затем прихватывает его губами и тянет на себя. Женщина теряется в ощущениях, «прыгнув» из состояния нервного срыва в острое возбуждение. Как из ледяной проруби в сауну. Впутала пальцы в Митину шевелюру и дрожит всем телом, забывая дышать.