Отчаянно хотелось вернуть себе разум и способность адекватно мыслить. Хотелось снова взять себя в руки и смотреть на мир холодным, рассудительным взглядом. Но не получалось. Зато улыбка не сходила с лица, задумчивая и слегка рассеянная. И только неимоверным усилием воли удавалось ее прогнать. Вечер после нашего со Стивеном ланча я провела с Мелиссой, рассказывая обо всех перипетиях нашей поездки и о том, что случилось после. Она слушала, не перебивая, только подливала себе мартини. А когда я замолчала, глубокомысленно изрекла:
— М-да.
И снова замолчала. Мне нужна была ее поддержка, потому что мысль, что поступаю неправильно, что веду себя распущено и слишком доступно, преследовала, свербя в подсознании крохотный тоннель к мозгу. Нервно сцепив руки под столом, я впилась ногтями в ладони, ожидая приговора, и вдруг с удивлением поняла, как же важно стало для меня ее мнение!
— Послушай, — начала Мелисса, выдергивая из мыслей, — я не понимаю, о чем ты переживаешь. Что именно тебя смущает?
— Правда, не понимаешь? — удивилась я. Подруга покачала головой и хитро сверкнула глазами поверх бокала. — Я позволила Алану думать, что мы можем быть вместе, и…
— Но ты с самого начала ничего ему не обещала! — резко перебила Мелисса. — Он злится и злится оправдано, но поверь, пройдет один-два дня, и все прояснится. Алан поймет, что не имеет права требовать от тебя что-то. К тому же, ты действительно никогда его не обманывала. Он поймет.
Слова Мелиссы успокаивали, снимая с души хотя бы часть груза проблем. Но оставалась еще одна, и она-то волновала гораздо больше, чем праведный гнев Алана.
— А как быть со Стивеном? — Само его имя, произнесенное вслух, вызывало сладкую дрожь, заставляя сердце биться сильнее.
— А что с ним не так? — натурально удивилась Мелисса. — Он тоже за что-то на тебя разозлился?
— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я. — Пересказывать открывшееся вчера и сегодня не было ни сил, ни желания.
— Ты ему веришь?
Я задумалась: если бы на этот простой вопрос был такой же простой ответ! Но его не было, и это приводило в состояние тихой паники, которая, вкупе с чувством воздушной влюбленности, грозила отправить меня в дом для умалишенных в ближайшее время.
— Я не знаю, — призналась, наконец, тяжело вздохнув. — Но очень хочу.
— Вы прожили вместе столько лет. — Мелисса откинулась на спинку кресла, прислонив бокал к губам и задумчиво его по ним прокатив. — Что ты потеряешь, если попробуешь поверить?
— Не знаю. — Я не рассматривала происходящее под этим углом. А действительно: что я теряю?