После обеда заглянул Гамильтон. После осмотра сказал, что все в порядке, осложнений нет, и если в ближайшие два дня не поднимется температура, можно выдохнуть и спокойно ждать выздоровления. Я кивала, бросая косые взгляды на полуоткрытую дверь, но после ухода врача вернулась к себе и больше не выходила.
Понедельник начался как обычно. Завтрак, сборы на работу, дорога. Вечерний разговор с пресс-секретарем не внушал оптимизма — в прессу все-таки просочились и драка и ее последствия. У входа в офис уже ждало несколько репортеров, странно, что они не караулили под нашим домом.
— Миссис Нортон! Как себя чувствует мистер Нортон?
— Нападавших уже нашли?
— Как скоро он поправится?
— Что вы чувствуете, узнав, что с вашим мужем отдыхала неизвестная женщина?
Сандерс помог дойти до входа, распихивая журналистов. Внутри уже ждал Дэвис, и его огромные испуганные глаза сразу сказали, что малой кровью мы не отделаемся. Мы стремительно пересекли холл. Стоило дверям закрыться, я требовательно уставилась на него, заранее сжимаясь внутри.
— Насколько все плохо?
— Пока только слухи и домыслы, но у них есть фотографии из аэропорта. Не знаю, кто слил им информацию, нападение скрыть уже невозможно.
— Хорошо. — Я выдохнула, медленно сосчитала до пяти и продолжила: — Что говорят про…
— Якобы любовницу? — подсказал Дэвис, видя мое замешательство. — Мы созвонились с теми, кто отдыхал с мистером Нортоном. Они подтвердят, что девушка не имеет к нему никакого отношения.
— И на том спасибо, — пробормотала я еле слышно.
— Что, простите? — Дэвис внимательно посмотрел на меня.
— Вы отлично работаете, Дэвис.
Двери лифта разошлись, и я поспешила к себе, чувствуя, как начинает болеть голова. Отличное начало дня. Стивен вляпался, а я должна разгребать эти Авгиевы конюшни.
До обеда все время было занято составлением пресс-релиза и попытками замять разгорающийся скандал. Наши акции потеряли три пункта, и телефон накалился от звонков обеспокоенных дебиторов. К обеду я была не просто на взводе — я ненавидела весь мир и центр его — Стивена. Будь он сейчас рядом, я с удовольствием сломала бы ему вторую ногу. Поэтому сообщение секретаря о том, что ко мне пришел мистер Хамфри, пришлось как нельзя кстати.
— Доротея, я слышал про Стивена, мне так жаль, — начал он с порога, подходя к столу и заглядывая в глаза.
А я вдруг успокоилась. Алан смотрел с искренней заботой и участием, именно теми чувствами, которых мне так не хватало последние несколько часов. Захотелось уткнуться ему в плечо и вволю выплакаться. Отчего-то я была уверена, что, поступи так, он бы не оттолкнул, а наоборот прижал бы к себе крепче и зашептал что-нибудь успокоительное и глупое. Невольно улыбнувшись, я кивнула в кресло.