Когда он отпрянул, тяжело дыша, я нехотя открыла глаза, возвращая сбившееся дыхание. Он улыбался хитрой, многообещающей улыбкой, и, не выдержав, я улыбнулась в ответ.
— Ужин готов, — прошептал Алан хрипло. Сердце билось гулко и тяжело, я облизнула губы и посмотрела на стол.
— Подождешь, пока я накрою? — проследив за моим взглядом, спросил он. Я кивнула и он вышел, оставляя наедине со своими мыслями.
Я действительно готова была отдаться ему прямо здесь? Разум определенно четко ответил: нет. Сладость его поцелуев пьянила, но напор, с которым он целовал меня сейчас, пугал. Глубоко вздохнув, я постаралась взять себя в руки, унимая бешеное сердцебиение. Пригладила платье на бедрах и осмотрелась.
Гостиная была просторной и казалась строгой и прохладной. Мало соответствующей тому образу Алана, к которому я привыкла. Разве мог такой яркий, заводной человек жить в этих строгих линиях? Светлые, почти белые стены, жесткий даже с виду бежевый диван, над ним — реплика Гриса* — единственное яркое пятно. Большой стол явно предназначен для шумных компаний, но сейчас на нем только две свечи и тарелки. У окна стояло кресло, и оно, видимо, являлось любимым местом отдыха хозяина: небрежно брошенный бордовый плед, из-под которого торчал край ноутбука, на столике рядом кружка. Обернувшись к окну, я снова посмотрела на ночную Темзу, и сейчас она показалась не волшебной и манящей, а холодной и отстраненной.
За спиной Алан спешно накрывал на стол, и запах запеченного окорока мигом прогнал странные мысли, напоминая, что, вопреки полезному совету Мелиссы, я не смогла съесть перед выходом ни кусочка. Зато сейчас желудок тихо заурчал, заставляя прижать к нему руки, радуясь, что Алан как раз вышел.
— Надеюсь, ты голодна, потому что оставлять такую вкусноту на завтра просто преступление! — Кажется, он все-таки расслышал голодные крики моего желудка. Отодвигая стул, помог сесть и сам сел рядом, зажигая высокие розовые свечи.
— Ты постарался, — заметила я, разглядывая накрытый стол. Салат, канапе, пушистая шапка пюре и, во главе всего этого — окорок, сочащийся соком. — Мы точно больше никого не ждем?
— Переборщил? — обеспокоенно спросил Алан.
— Нет. — Я улыбнулась, наблюдая за ним. Свет свечей отражался в его глазах, вырез рубашки, расстегнутой на две пуговицы, притягивал взгляд. Его ладонь накрыла мою, и я вздрогнула, поднимая глаза, вспыхивая, словно меня застали за подглядыванием.
Бокал вина снял напряжение, и мы наконец смогли завязать непринужденную беседу. Бедный окорок, правда, так и остался почти нетронутым — голод отступил, затмеваясь предвкушением, что щекотало внутри, делая смех громче, улыбки доверительней, а взгляды — интимней.