– Вот какое дело, Владик, – сказал Цент, расставляя ноги и занося руку с ремнем. – В следующий раз, совершив очередную преступную тупость, не обижайся. Мы с тобой сыграем в ролевую игру «Мясная лавка». Я буду мясником, а ты нет. Тебе достанется другая роль. А теперь изволь-ка получить заслуженную награду.
И толстый кожаный ремень с грохотом обрушился на ягодицы страдальца. Владик закричал, ударяясь лбом о твердый ствол березы.
– Вот и первый пошел, – радостно произнес Цент. – Ничего, не падай духом. Не успеешь опомниться, как получишь все, что причитается.
– А сколько ударов мне полагается? – глотая слезы, спросил Владик.
– Шесть, – ответил Цент.
Программист едва не рассмеялся от радости. Всего-то шесть. Это он переживет.
– Да, шесть, – повторил Цент. – Шесть часов славной порки – вот что тебе причитается. А если будешь отвлекать меня глупыми вопросами, накину дополнительное время.
Шесть часов! У Владика глаза поползли на лоб. Нет, этого он точно не переживет. Он не переживет и один час. Ведь он изведал всего лишь один удар этим страшным ремнем, а уже такое чувство, будто зад, подобно золотому яичку из сказки, разбился вдребезги.
– Эх! – выдохнул Цент, и ремень повторно обрушился на ягодицы Владика. – Вот тебе, паразит, за все хорошее. Долго я терпел, долго сдерживался. Думал, в тебе совесть однажды проснется. А потом меня как осенило – да ведь у тебя, гада, ее и вовсе нет.
Владик кричал и плакал, дергаясь рядом с молодой березкой, к которой он был достаточно прочно привязан. Он так и не смог взять в толк, за какие злодеяния подвергается столь чудовищной каре. За собой Владик не помнил никаких преступлений. Да и Центу он ничего плохого не делал – он ведь не самоубийца, чтобы нарочно злить этого кровожадного душегуба. А что касалось операции по спасению грузовика с консервами…. Так ведь там он все сделал как надо. Мертвецов увел? Увел. Центу путь к грузовику расчистил? Расчистил. Ну, да, привел он зомби обратно в деревню, но ведь на этот счет у него никаких инструкций не было. Цент ему этого не запрещал. Да и что ему еще, горемычному, было делать? Погибать? Ведь в чистом поле он от зомби бы не убежал.
Он все это мог бы объяснить, мог бы оправдать каждый свой поступок, но Цент даже не пытался выслушать его. Сразу привязал к дереву, достал из машины этот кошмарный ремень, и устроил ночное истязание.
Порка, к счастью для Владика, продлилась не шесть часов, и даже не час. Уже через пятнадцать минут Цент устал от этого однообразного и утомительного занятия, и объявил, что на сегодня сеанс окончен, а остальную причитающуюся дозу Владик получит в другой раз. Он отвязал рыдающего программиста, и приказал тому заняться костром, а сам, глянув на часы, недовольно спросил: