Я же просто считала, что когда она не мечется в ужасе и не бледнеет от страха, то выглядит очень хорошенькой, почти сказочной.
А вот оборотни сказочными точно не были, и когда по вечерам, в полумраке засыпающего замка я возвращалась в свою спальню, оглядываться старалась как можно реже, хоть это у меня ничуть не получалось. Потому что по пятам шли жуткие волки, глаза их в темноте светились, а дружелюбные ухмылки больше походили на зловещий оскал и… тут бы даже дядькины самые лучшие, самые смелые дружинники не смогли бы сдержаться и хоть парочку раз да обернулись, дабы удостовериться, что волки пусть и идут по следу, но не приближаются. А заразы блохастые мой страх чувствовали и наслаждались.
Я терпела три вечера. На четвертый, вместо того, чтобы, покинув столовую направиться в спальню, свернула с привычного маршрута, прошлась совсем по другим мрачным коридорам, на этот раз почти не оборачиваясь и забывая бояться — спешила очень.
— Слышь, царевна, — забеспокоился один из волков, когда мы выбрались из замка, прошли мимо стрельбища, держа уверенный курс на конюшни, — ты куда это собралась?
— Лошадь свою хочу проведать. Столько дней уже прошло, а я все времени найти для нее не могла, — не оборачиваясь, ответила я.
— Завтра проведаешь, — грубовато велел второй. Так оборотням не нравилась моя затея, что они даже приблизиться ко мне не поленились.
— Завтра другие дела будут, — отмахнулась я и даже ускорилась на всякий случай.
Знала я, почему им так не хочется меня к конюшням пускать — то было единственное место, к которому Кощей настрого запрещал волкам приближаться. Кони чуяли хищную суть местного воинства и нервничали. Как жаловался Аспид, по причине своей острозмеиной особенности вынужденный наравне с оборотнями конюшню за версту обходить, Бессмертный своих коней сильно любил и берег их как мог. И, не меньше чем Марьку увидеть, мне хотелось на Кощееву слабость глянуть… раз уж возможность выпала.
Волки отстали от меня задолго до конюшен, не было им хода в эту часть замкового двора, что лично меня очень радовало. Потому что полные скуки вздохи и ленивое поскуливание по ночам меня очень нервировали, я даже в собственной постели не чувствовала себя в одиночестве. Волки всегда были поблизости.
И эти сладкие минуты одиночества дорогого стоили.
Марька встретила меня недружелюбно. Сначала попыталась цапнуть, а потом просто зажала в углу стойла и продержала так минут пятнадцать, пока я извинялась перед ней и заверяла, что голодные и полные страха ее дни в лесу были не чуть не хуже моих дней в этом замке… ну, за редкими исключениями.