— Ну, Василиса, давай, — растерев ладони, глупо себя подбадривая ничего не значащими словами, я не без труда отперла дверь и на ощупь, держась за шершавую, неровную стену, спустилась вниз. На лестнице света не было, зато он был в коридоре, ряд редких факелов, один из которых находился напротив решетчатой двери и освещал скудную обстановку царской тенмицы. На жесткой и даже на вид неудобной койке, недвижимый лежал Кощей. Опутанный цепями, он казался неживым.
— Вашество? — робко позвала я.
Ответа не последовало.
— Кощей?
Бессмертный лежал с закрытыми глазами и, казалось, даже не дышал, скованный, чуть ли не вросший в свою лежанку, он слишком походил на труп…
Ключи висели на стене, ровно в том месте, где и раньше. И я не долго думала, прежде чем взялась за них, собираясь добровольно ступить в темницу и удостовериться, что мне все просто кажется, и Кощей на самом деле жив и просто спит. А я глупая паникерша и мне должно быть стыдно.
Замок поддался легко, кажется его смазали, но дверь открылась с предостерегающим скрипом. Кощей даже не пошевелился.
Так и оставался лежать, позволив мне приблизиться, давая возможность прислушаться, чтобы услышать лишь тишину. Затаив свое дыхание, я пыталась рысслышать его, но слышала лишь быстрый стук крови в собственных венах.
— Кощей, — несмело позвала я, опустив ладонь на его грудь, поджидая пусть слабые, но хоть какие-то удары сердца. Пальцы нащупали лишь прохладную и жесткую грудную клетку, будто бы схваченную посмертной корочкой льда.
— Кощей, — еще раз позвала я, уже не сдерживая своего беспокойства, потрясла его сначала неуверенно, потом сильнее, — Кощей!
В момент, когда я уже почти сорвалась в истерику готовая бежать к Змеям и сообщать им о третьей смерти государя, тот слабо вздохнул:
— Нигде от тебя покоя нет, — хрипло произнес он, с трудом размыкая спекшиеся губы.
От рухнувшего на меня облегчения, я обессиленно осела на пол, не отнимая руки от холодной груди. Страшно было его отпускать.
Из самого моего нутра поднялся и разросся нервный, готовый взорваться горячими слезами, сдавленный смешок.
— Я спасать вас пришла.
— Хорошо это, — просипел он, слабо кашлянул тяжело открывая потухшие, усталые глаза. Попросил: — Тогда уж будь ласкова, воды принеси, спасительница.
И я тут же оказалась на ногах, желая выполнить его просьбу.
Вот только прося воды, Кощей как-то забыл уточнить, что нуждается он не в одной кружке. И даже не в одном кувшине. Большом, медном кувшине с тисненым рисунком…
Тот самый кувшин, который я носила ему столько раз, что просто сбилась со счета. Как и домовые, бесприкословно, но с нескрываемым удивлением, раз за разом нопалнявшие мне его чистой студеной водой.