Князь был забыт. Он, с трудом приходя в себя, лежал на мраморном полу и заново учился дышать. Никто из его людей не посмел приблизиться, чтобы помочь, в страхе отходя от вставших в кольцо вокруг своего генерала демонов. Те слаженно окружили целующуюся пару, встав спинами, и зорко следили за стражей Князя. Никто из них не позволил себе ни одного лишнего слова или жеста, казалось, что люди просто приросли к полу.
* * *
На появление нового действующего лица никто не обратил особого внимания. Люди и без того были напуганы, а демоны оберегали «покой» генерала. Посол демонической империи не стал отказывать себе в удовольствии, поиздеваться над человеческим Князьком, пока занят его друг, и рывком поднял на ноги обессиленного правителя.
— Как недальновидно с вашей стороны, Князь, — заметил он, пренебрежительно отряхивая руки.
Болезненно-мутные глаза человека расширились от испуга. Ему не верилось, что все кончено. Маниакальные собственнические замашки демонов были известны далеко за пределами Империи, и он осознавал, что уберечь голову, оскорбив генерала, не сможет.
— Не самый простой способ самоубийства вы выбрали, — продолжал меж тем Люций.
Человек тяжело сглотнул. Ему не было стыдно перед своими людьми за страх, он судорожно искал пути спасения.
Посол в душе торжествовал. Как давно он мечтал увидеть выражение безнадежности на лице правителя человеческих земель. Соблюдать видимость мира именно с этим человеком ему было противно. Сложно сказать, за что он так невзлюбил Князя, но чувство внутреннего отторжения было огромным.
— Думаю, что стоит отдать генералу то зачем он пришел к вам.
Предложение было здравым, но Князь, вдруг вспомнив, где именно дожидается решения своей судьбы кузнец, отчетливо понял — он сегодня умрет.
* * *
Можно ли обличить в слова вкус поцелуя? Камиль бы даже не пытался. И разве ответ на данный вопрос имеет значение? Телесное удовольствие отошло на второй план, ведь в генерале происходили мощные и важные перемены.
Он словно умер для целого мира, чтобы родиться заново и осознать, насколько пустым и холодным он был всю жизнь. Он мерз, горел, тонул и взлетал одновременно. Сознание плавилось и возрождалось обновленным. Цели, принципы и убеждения менялись. Внутренняя точка опоры и равновесия смещалась. Прежние первостепенные ценности уступили свое место.
Руки сами собой сжимались сильнее. Поцелуй становился более жадным и пылким. Пульс стучал в висках. Сердце заходилось в пламене.
Тихий стон привел его в чувство.
— Прости… я увлекся, — прижавшись своим лбом ко лбу девушки и не открывая глаз, пробормотал Камиль.