— Что это даст?
— Я хочу понять, как он воздействует на мозг. Потому что изначально я предполагал, что тебе вживлён чип — но кабина не высветила его. Я собирался проверить ещё раз своим сканером, но руки не дошли.
Я киваю. Напрашивается какая-то мысль, но какая — не могу сообразить до конца.
— Ладно, — продолжает тем временем Бастиан, — я уже понял, что этот вариант не подойдёт, и тоже стал думать, как его разобрать. Но жезл выглядит монолитным, и поверхность очень чувствительная. Я боюсь, что если возьмусь ковыряться с ним, могу тебе навредить…
— Я согласен, — перебиваю его.
— Что? — Бастиан смаргивает и с удивлением смотрит на меня.
— Начнём с эксперимента в кабине. А потом уже попробуем его разобрать… Если ты разрешишь.
— Спасибо, — Бастиан улыбается и быстро целует меня. Как будто это я мог ему не разрешить…
Марк
Наконец застёгиваю ошейник. Теперь уже неловкость пересиливает возбуждение. Не удержавшись, глажу чёрную поверхность, легко касаясь шеи Ксавьера. Ошейник я ещё смог бы пережить, но вот поводок… Даже собак на нём не обязательно водить.
И тем не менее вариантов нет. Успокаиваю себя мыслями о камере, которая один раз нам уже помогла, и уже в машине спрашиваю:
— Ты разрешишь мне посмотреть записи с твоей капсулы?
Ксавьер ощутимо напрягается.
— Там может быть что-то, что касается Эллис, — торопливо добавляю я. По уму капсулу вообще нужно передать домой — но я переживаю за него. Не могу избавиться от чувства, что сам бы он о прошлом рассказывать не стал — а значит, и я за него решать не могу.
— Ты не можешь просто спросить меня? — отвечает он.
Я пожимаю плечами. Не могу сказать, что на капсуле может быть огромное количество информации, которое нужно Инициативе. Которое спасёт множество других таких же, как они с Эллис.
— Я ведь не знаю, как ставить вопрос. Да и ты можешь помнить не всё. Хорошо, если ты против — я не трону её.
Ксавьер молчит, и я продолжаю:
— Но тогда, пожалуйста, ответь мне ещё на один вопрос.
Ксавьер кивает нехотя и смотрит на меня:
— Твоё полное имя. Как оно звучит?
Ксавьер продолжает молчать.
— Ты же знаешь моё, — напоминаю я. Хорошо, что нас учат врать и не краснеть…
— Ксавьер Бредфорд, — говорит он наконец.
Киваю и, улучив момент, заношу его фамилию в отчёт. Надеюсь, он не спросит меня, зачем оставлять письмо домой в дупле.
А в лесу тем временем хорошо. Оставив машину на опушке, мы немного углубляемся в чащу и, воспользовавшись случаем, я тут же стягиваю с Ксавьера ошейник. Обнимаю его, извиняясь за то, что вообще пришлось его надевать, и отдаю.