— Ты не слишком его разодел? — спрашивает он. Ни малейших сомнений быть не может, о ком идет речь.
Я невольно притягиваю Ксавьера к себе — тот, оказывается, уже сидит на коленях у моих ног. Собственно, потолок машины и не позволил бы встать в полный рост. А рабам ведь запрещено сидеть с людьми.
— Мне нравится, — говорю вслух.
— А мне нет, — отрезает Закари.
— Но я думал, ты подарил мне раба, чтобы он нравился мне? — с демонстративным удивлением смотрю на него.
Закари поджимает губы и отворачивается.
Нервно бросает какую-то карту на «стол». Вместо стола у них спина какого-то раба — голова наклонена вниз, и с моей стороны виден только приподнятый голый зад.
Морщусь. Кажется, Изи замечает выражение моего лица.
— Зак, ты как всегда. Вот не мог нам более красивую часть показать? Твой Абель мне бы и ножки пока полизал.
Меня начинает тошнить. Хотя кондиционер и работает вовсю, в машине становится душно.
Я раньше не прислушивался к разговорам про рабов, это всё было от меня как за прозрачной стеной.
— Сейчас закончим партию, и можешь его наказать за то, что не так встал.
Мне хочется посмотреть на Ксавьера. Понять, как он реагирует на это всё. Но я понимаю, что за мной так пристально следят, что каждое движение может быть интерпретировано против меня.
Просто опускаю руку ему плечо. Оно так напряжено, что уже вряд ли напряжётся сильнее из-за меня. Надеюсь, хотя бы он не вывернет мои действия как-нибудь не так…
Наблюдаю за игрой. Сами карты не четырёх мастей, а шести, хотя числовые значения, кажется, у большинства тоже есть. Между мастями, похоже, есть какая-то градация, но правил до конца понять не могу.
— Хочешь сыграть? — интересуется Закари у меня.
Вообще-то, попробовать было бы неплохо. Вдруг пригодится где… Но я качаю головой.
— Не сейчас.
— А жаль, я бы поставил своего раба против твоего.
Вот теперь уже точно не хочу.
Ксавьер
Стою на коленях у самого колеса. Рука господина гуляет по-моему плечу. Наслаждается… Новую игрушку приобрёл.
Наблюдаю зад какого-то несчастного мальчишки прямо перед собой.
Мне их не жаль. По крайней мере, не всех.
Рабы, которых растили здесь, в питомниках — как овощи. Они сами виноваты в своей судьбе. Позволяют делать с собой всё.
Но те, кто попадает на Аурелию снаружи, часто просто не готовы к тому, что их ждёт. Среди них тоже встречаются разные. Даже те, кто заслужил свою судьбу. А ещё и те, кто хотел её сам — думал, что здесь будет проще. Хозяину постель греть или прислуживать в доме элиты.
Конечно, и эти плохо изучили матчасть — иначе вряд ли бы полезли в петлю. Но всё же не думаю, что должен сочувствовать другому только потому, что он такой же раб, как и я. А вот с господами всё проще… Из всех прёт одинаковое дерьмо.