Маша бережно повесила икону на стену — туда, где висела она раньше — первые полгода после смерти деда.
А потом… посиделки с "девчонками", хоть и не частые, зато со вкусом — с пивом или вином, с полупьяными разговорами о жизни, непробудно тоскливыми, оставляющими после себя похмельную тяжесть похуже спиртного — его-то Маша выпивала совсем немного. Смешанные праздники с "мальчиками"… Даже замужние подружки со своей жилплощадью норовили напроситься к ней в гости, а уж о тех, что жили с родителями, и говорить нечего.
И каждый раз Маша ощущала мучительный диссонанс между тем подобием интересной и насыщенной жизни, подобием радости и веселья, которое они все пытались воспроизвести в комнате, — и настоящей живой жизнью, что смотрела на них бесконечно печальными глазами Богоматери через окно-икону.
Дед говорил: "Через телевизор — ты смотришь, можешь и хорошее что увидеть, но тебя оттуда не видит никто. А через икону — на тебя смотрят. Видят, понимают, жалеют. А видишь ли ты — от тебя зависит."
Тогда Маша не вполне его понимала. Зато потом, уже после его ухода, не столько поняла, сколько ощутила его правоту. Да ей и самой были не по душе эти посиделки и праздники, и Маша потихоньку старалась свести их на нет, несмотря на ожесточённое сопротивление подруг. Им, конечно, не хотелось терять такое удобное место и нравилось считать Машину квартиру неким общим клубом, куда всегда можно забежать после работы или в выходные.
Откровенно ругаться с ними Маше не хотелось, намёки они понимали плохо, а если понимали — обижались. Но Маша по натуре была достаточно твёрдой, хотя твёрдость эту обычно проявляла не сразу. Сила сопротивления копилась у неё внутри постепенно, но неуклонно. И посиделки с винцом медленно, но верно, становились реже, да и количество выпитого на них уменьшалось.
"Скучная ты стала, Машка!" — обиженно бросали подруги, но за твёрдость уважали. Теми, кто легко поддаётся влиянию, без зазрения совести пользуются, да ещё и презирают…
У Маши был такой пример перед глазами: её одноклассница, лишившись родителей и оставшись единоличной обладательницей двухкомнатной квартиры, позволила своим "друзьям-подругам" превратить её чуть ли не в притон, и сама спилась совершенно.
Те же, кто с энтузиазмом приобщал её к "прелестям жизни" и устраивал попойки, где спиртное (чаще всего купленное на деньги хозяйки) исчезало ящиками, теперь брезгливо отворачиваются при встрече.
Так что цену подобной дружбе Маша прекрасно знала, но разогнать всех и остаться совсем одной… Нет, не решалась…