Даже интересно… Что у них там? Как обычно: хрустальные шары, свечи, иконы, пентаграммы — всё в одной куче? Типа: вот сейчас помолимся Богу и займёмся чёрной магией. Или, может, что-то необычное. Карта звёздного неба, например? Ага, точно! И особо выделена Альфа Центавра — родина этих изменителей судеб на заказ.
Маша усмехнулась и потянула на себя гладкую, приятно прохладную ручку двери.
Дверь поддалась неожиданно легко. Да и внутри всё оказалось совсем не таким, как Маша ожидала. А ведь казалось, что подготовилась ко всему: и к "мистической" мрачности и темноте, и к офисной строгости, и ко всяким экзотическим выкрутасам.
Ближе всего, пожалуй, оказалось к офисной строгости. Во всяком случае, строгости было хоть отбавляй, но офисом даже и не пахло.
Прямо с порога, без всяких лишних условностей, вроде тамбуров, коридоров, дополнительных дверей, Маша оказалась в помещении — не сказать, чтобы маленьком, скорее — среднего размера, а из-за своей тотальной, какой-то категорической пустоты оно могло сойти и за большое.
Но кое-что в нём всё-таки было, как то: грубого вида деревянный стол-стойка, отгораживающий примерно четверть комнаты — дальнюю от входа; мягкий гибрид стула с креслом, предназначенный для посетителей и стоящий у этого самого стола; а по другую его, стола, сторону — толстая тётка в кофте, очень похожая на ту, у которой Маша одно время регулярно покупала семечки.
Тот же простодушно-хитроватый прищур, тёмное от загара (отнюдь не пляжного) лицо, загрубевшие руки с короткими ногтями, одежда, какую и при Советской власти носили всё больше сельские жители. "Времён Очакова и покоренья Крыма…" — всплыло вдруг в памяти, и Маша невольно улыбнулась. Странная тётка с готовностью заулыбалась в ответ.
Маша почувствовала, что просто повернуться и уйти — невозможно. Ну не может она так поступить с этой несчастной женщиной неопределённого возраста (что-то от 48 до 65) и определённо — тяжёлой жизни.
Ведь вот эту въевшуюся под ногти — нет, не грязь — землю, узловатые артритные суставы пальцев и железные зубы — не то два, не то три только в поле видимости — их же не подделаешь.
Если она сейчас же выйдет, тётка решит, что напугала посетительницу одним своим видом, что эта чистенькая, красиво одетая, благополучная девушка, какой Маша должна выглядеть со стороны, просто презирает таких, как она, брезгует ими. А это же неправда!
— Проходи, проходи, дочка! Садись! Устала, небось, мотаться на каблучищах-то? — напевно и радостно заголосила тётка.
Маша робко двинулась к стулу, продолжая озираться по сторонам, хотя смотреть, в общем-то, было просто не на что. Совершенно голые оштукатуренные стены (штукатурка старая, местами облупившаяся), самый простой, да к тому же изрядно вытертый линолеум на полу. И больше — ничего. Наверное, денег только на дверь и вывеску хватило.