За пределами барьера уже опустилась ночь, а я только сейчас это заметила. Здесь, внутри, отчего-то было светло, словно рядом горел большой костер. Правда, свет не шёл откуда-то из определённого места, а словно светился сам воздух. Я уверена, место стоянки видно издалека.
Сев рядом с задремавшим Иллиадаром, посмотрела на свои чуть дрожащие руки. Я всё еще была напряжена, хотя нервозность начала медленно отступать. Прислушавшись к себе, с удивлением ощутила, как из меня вытекает мана. Это чувство было странным и не особо приятным. Видимо, для поддержания барьера Иллиадару нужно было больше сил, вот он и тянул их из меня сильнее обычного.
— Уходят, — спустя пару часов тихо сказал Монту.
Я тут же вскинулась, стараясь рассмотреть то, что происходит за пределами барьера. До этого я была так увлечена своими ощущениями, что почти забыла о нашем положении.
Видно было плохо, вернее, почти ничего не видно, так как снаружи царствовала глубокая ночь. Ориентируясь на слух, я с удовольствием признала правоту Монту. Твари уходили. То и дело слышались недовольные крики, хлопки крыльев, шорох листьев. Постепенно звуков становилось всё меньше, пока вокруг нас не настала почти стопроцентная тишина.
— Ушли, — коротко бросил Монту, зевнув.
Подойдя к Иллиадару, кот немного потоптался, покрутился на месте и, свернувшись клубочком, лег рядом.
Я замерла на минуту, а затем подошла ближе и тоже легла рядом. С другой стороны. Обнимать я не спешила, помня, что раны пока что тревожить нельзя. И пусть они очень быстро заживают, но покой им всё-таки необходим.
Поначалу сон не шёл. Слишком много всего теснилось в голове, отчего она гудела. Обрывки мыслей, будто мячики от пинг-понга скакали, не давая толком подумать о чём-то определенном.
Как я уснула, не знаю. Просто очнулась от того, что меня мягко целуют, поглаживая при этом прохладными пальцами по щеке. Вроде вот я лежу и пытаюсь то ли уснуть, то ли подумать, и вот меня уже целуют. Целого куска времени как небывало. Всё-таки правильно говорят, что сон — это маленькая смерть.
— Иллиадар, — тихо прошептала я, подумав, что нужно срочно умыться. — Ты как?
Открыв глаза, отстранилась, стараясь не замечать разливающееся по венам возбуждение. Оно пока что еще было небольшим, но, я уверена, если не прекратить, то превратиться в бушующее пламя. Мне даже прислушиваться к себе не нужно было, чтобы ощутить, как в солнечном сплетении взбухает огненный цветок, пульсирующий, словно второе сердце. Уже скоро, но время пока что есть.
— Чувствую себя отлично, но сильно шевелиться не стал, решив, что ты захочешь сначала убедиться, — ответил Иллиадар и с явной неохотой убрал руку.