В замке короля в этом году они не остались. Заехали по пути, одарили монарха подарками в честь Нового Цикла, извинились, выслушали длинную речь о том, что король ими не доволен, и двинулись дальше. Кажется, своими действиями они многих заинтриговали, так как по пути они с отцом уже не единожды замечали, что за ними плетутся наблюдатели. Иллиадара они не волновали, как, впрочем, и всё остальное в этом мире. Тоберон же хмурился, раздражаясь. Он не любил, когда в его дела лезут. И ладно еще король, тому можно и, вообще, положено, но все остальные то, куда лезут?
Виконт каждый раз с восторгом воспринимал новые колебания нити. А когда понял, что существо с той стороны движется навстречу, так и вовсе едва не задохнулся от восторга. Честно говоря, он сам от себя не ожидал таких сильных эмоций.
А недавно, когда они прибыли в последний город, стоящий почти у Пояса, Иллиадар мог ощутить вкус. Это было так же незабываемо, как и с запахами. Конечно, виконт старался держать себя в руках, но ощущал, что с каждым новым шагом, приближающим его к цели, мир, будто наливался красками, а стена, окружающая его с самого рождения истончается.
Ему казалось, что всё его тело словно просыпается после долгой, затяжной спячки. Да и чувства внутри него постепенно набирали силу. Когда он впервые разозлился, то растерялся настолько, что злость вмиг рассеялась.
Было тяжело, но он был согласен на всё, лишь бы снова не лишиться всего этого.
Он не знал, правдива ли та легенда, на которую указал ему отец, но ничего другого ему в голову не приходило. Всё вроде бы сходилось. В первое мгновение, когда Иллиадар прочел легенду, то очень глубоко внутри себя разозлился. Из всех людей именно ему выпала «честь» стать вот таким. И дело даже не меняло то, что поделать с этим ничего нельзя. И даже винить того, кто с той стороны нити тоже нельзя. Иллиадар был уверен, что того бедолагу тоже не особо спрашивали. Когда виконт смирился с тем, что его сделали таким без его на то желания, как отец указал ему на одну небольшую деталь в легенде.
«… отдавая силу свою, источник будет усиливать защитника своего. И нет на свете колдунов сильнее и могущественнее, чем стражи назначенные».
— Хочешь сказать, я буду колдуном? — спросил тогда Иллиадар, скривившись. Ему совершенно не улыбалось рядиться в смехотворные халаты, разрисовывать лицо разноцветными красками и танцевать при дворе его величества, делая вид, что он так колдует.
— Раньше колдуны были другими, — напомнил ему в тот момент спокойный Тоберон, потягивая вино из кубка. — И не делай такое лицо, ты об этом хорошо знаешь. Говорят, они могли поворачивать реки вспять или же выращивать лес на пустыре за день.