— Я тоже рада. — не стала лгать я, переминаясь с ноги на ногу. Совсем недавно Максим видел меня, как странную, убогую, полуголую рабыню, а теперь узнал, кем я являюсь на самом деле… Воспоминания вернули в тот злосчастный день и я зажмурилась, чтобы согнать наваждение. — Только не называй меня Черничной. Прошу…
Между нами застыла неловкая пауза, как вдруг Максим показал подбородком на сидячие места и предложил:
— Присядем?
— Не могу. Нужно догнать и вернуть своего парня. — сделав было шаг в сторону выхода услышала внезапные слова мужчины:
— Я бы, на твоем месте, не лез в это дело. Знала бы ты, чего мне стоило удержать брата на месте до конца "представления". — обреченно выдохнув, я испуганно глянула на Максима. Наверное, он не правильно понял выражение моего лица, ведь тут же поднял руки вверх, сдаваясь и извиняясь. — Не переживай. Он не убьет его. Просто выставит. Может еще задаст пару вопросов. Но если ты начнешь за него заступаться будет только хуже. Сама подумай.
— Твоя взяла. — согласившись с Абрамовым, я медленно подошла к нему и села рядом. Теперь мы оба смотрели на сцену, где во всю репетировался спектакль. Инга, увлеченная работой, совсем забыла обо мне и Владе, раздавая команды так громко, что уши закладывало. — Что ты… вы тут делаете?
— Я ведь работаю личным помощником Шакалова, так что сопровождаю его на таких мероприятиях. И, да… Предлагаю все же остановиться на "ты". — я не видела этого, но, кажется, Абрамов усмехнулся. Пару раз он начинал что-то говорить, но обрывал себя на первой фразе, будто совсем не представлял, как найти правильный подход. Это выглядело так мило, что я едва сдерживалась от улыбки. Наконец он собрался с мыслями и осторожно прошептал: — Это признание твоего парня… Выглядело дешево, если честно. Прости, но оценила его в зале только ты.
— Признание в любви не может быть дешевым. — немного обидевшись, грубо выпалила я, заставляя Максима тут же повернуться ко мне и внимательно заглянуть в глаза. Теперь я могла рассмотреть их так, как никогда ранее: карие, глубокие и такие осторожные, не кричащие, заставляющие тонуть в безграничном омуте.
— Признание может быть дешевым, если он сделано не ради любви, а ради широкого жеста. — вкрадчиво протянул мужчина, а затем медленно облизнув губы, с интересом спросил: — Ты на самом деле считаешь, что этот парень любит тебя? Не думай, что я смеюсь или издеваюсь. Просто любопытно.
Равнодушно пожав плечами, я откинулась на спинку и прикрыв глаза от усталости, едва внятно промямлила:
— Каждый хочет, чтобы его любили. Не потому что человек хороший, веселый и тому подобное… А просто так. Обнимали, целовали, признавались в любви и не боялись сказать всему свету: это моя девушка.