— Так точно.
— Да нам и не дадут, — Атлант сосредоточенно вел Персефону, то и дело вздрагивающую, как от попадания метеоритов. Каждый рывок корабля отдается спазмами у меня в животе. Кажется, что вот-вот, и скользящие мимо нас яркие пятна проплывающих мимо звезд станут последним, что мы увидим.
— Как назло, и помощи не попросишь, — прошипел сквозь зубы Дем, — Проклятый сукин сын засечет нас по радиограмме, и, как пить дать, догонит и прикончит.
Я нагоню тебя в системе Гидры…
Нет, бред…
— Что ж. Тогда остается только одно.
Мы все уставились на капитана, ожидая решения.
— Курс на Зиккурат.
— Они уже здесь?
— Ждут вас, госпожа.
— Сколько их?
— Трое, госпожа.
— Старики?
— Два почтенных старца и один мужчина средних лет, желающий выглядеть, как старец. Его раньше не было, госпожа.
Иннатха довольно прищурилась.
— Хорош собой?
— Трудно сказать, госпожа. По-моему, переусердствовал с ореховым соком. И волосы пропитаны глиной настолько, что не разберешь, что под ней.
— Вот как? — весело пропела Дева. — В таком случае сегодня будет особенный вечер…
Иннатха запустила тонкие сильные пальцы обеих рук в густую шерсть отозвавшихся мурлыканьем леопардов.
— Предложи им халвы и щербета, Ферната.
Цалибу проводила смуглую спину служанки взглядом и улыбнулась своему отражению. На что только не идут претенденты на ее сердце, или Цал…
Бродячие торговцы, менестрели, сказители и воины… Ей видны все их ухищрения. Как на ладони.
Аккуратно зачерпнув мизинцем ароматную черную массу из золотой шкатулки, Цалибу подвела глаза. Притиранье «Приди, приди» она никогда не доверит прислуге. Еще не хватало, чтобы они своими дрожащими, неуклюжими пальцами прикасались к бесценному артефакту!
Цалибу отошла на несколько шагов, ощущая под босыми ногами приятную прохладу мрамора.
Шугур, ее великолепный золотой венец, сверкает в золотистых волосах в лучах заходящего белого солнца. Красное пока прочно стоит в зените.
Значит, он решил навестить ее именно так. В роли бродячего умема.
Поиграем…
Ручные леопарды довольно мурлычут, прижимаясь мускулистыми совершенными телами к смуглым коленям Цалибу. Они всегда чувствуют, когда хозяйка в добром расположении духа. Довольно оглядев свое упругое молодое тело, которое служанки два часа натирали благоуханными маслами, Иннатха сняла Шугур и отложила в сторону. Вместо него надела диадему из голубого жемчуга с тончайшей небесно-голубой накидкой, спускающейся до середины спины. Прозрачные шаровары с широким золотым поясом, расшитым голубым жемчугом и сапфирами и небольшой лиф, расшитый теми же камнями так густо, что не было видно ткани. Широкие золотые браслеты на руки и тонкие, изящные, с множеством сверкающих подвесок на щиколотки. Ногти на руках и ногах покрыты настоящей золотой пылью. Накинув на смуглые плечи прозрачную белую шаль — настолько тонкую, что ее почти не видно, и окинув взглядом свое отражение ещё раз, Иннатха довольна.