Кап.
Кап.
Кап.
Ни засов подцепить, ни уши заткнуть.
Кап.
Кап.
Кап.
Серый в бессилии ударил кулаком дверь. Левым, потому как правое плечо ещё не отошло от попытки её же высадить силой. Засовы тут крепкие, хоть и старые. Видать, нередко приходится воспитывать неслухов.
Кап.
Кап.
Кап.
Хоть бы одеяло какое кинули или пук соломы, а то сидишь на голой земле и проклинаешь всё вокруг.
Кап.
Кап.
Кап.
На улице мороз, а тут — каплет. Как по самому темечку.
Кап.
Кап.
Кап.
Серый снова навалился на дверь: плеча у него всё-таки два, а голова одна и подороже будет.
— Ты действительно надеешься её выломать? — поинтересовалась Агния. — Может, мне просто немного подождать, а не отпирать? Молчишь? Значит, всё-таки открыть. Хороший мальчик, умный. Весь в отца. Не расстраивай маму — отойди к дальней стене. Отойди. Я прекрасно слышу твои шаги. Вот так, молодец.
Она осталась такой же красивой, какой он её помнил. Лёгкой, плавной, сильной.
Что изменилось?
Быть может, хватало одного знания, что эта женщина хотела и собиралась убивать? Не для защиты, не из страха… Из мести. И из чего-то ещё, чего-то непонятного пока, но слишком близкого и укутывающего холодом каждого, кто оказывался рядом. И Серому не хотелось попасть под этот ледяной покров.
— Значит, так ты воспитываешь своих волчат? — он прислонился к стене, стараясь, чтобы это выглядело жестом спокойствия и силы, а не признанием того, что голова продолжает неимоверно кружиться, скрестил руки на груди.
— Приходится. Иногда они позволяют себе слишком много.
Агния стояла на пороге. Не решалась войти или не считала, что сын этого достоин?
— А что ты делаешь с теми, кто всё равно отказывается покоряться?
— Слушаться, — нежно поправила она, — не покоряться. Все волки в этом селении — мои дети. Некоторые, как, например, твой приятель Данко, когда-то шалили. Пришлось их воспитывать.
— И что же, всех воспитала?
— Как видишь.
— И меня хочешь воспитать?
— Собираюсь.
— И с чего же начнёшь?
Её губы дрогнули, но так и не позволили улыбке выбраться наружу.
— Уже начала.
Серый запустил пальцы в волосы, растрепал их, сполз по стене на землю, словно больше его ничто не поддерживало:
— Так ты, стало быть, считаешь себя хорошей матерью? — скривился он.
— Может, не самой лучшей. Но желающей тебе только добра.
— Мне?
— Тебе. В первую очередь. Пойми, Ратувог…
— Серый.
— Ратувог, — с нажимом повторила она, — всё, что я делаю, — ради тебя. Я создаю будущее, которого ты заслуживаешь.
Агния небрежно махнула рукой: на залитый тусклым осенним солнцем двор, на воркующие парочки, на резвящихся, играющих в войнушку, щенят.