К компании молодых людей тут же присоединились две улыбчивые девицы. Одна нацелилась на принца, но тот только покачал головой. Отказался и от самогона — веселиться совершенно не хотелось. Тран удивленно поднял брови:
— Проблемы? Ты выглядишь напряженным.
— Никаких. Но я предпочел бы оказаться подальше от столицы.
— Неужели среди всех твоих…хм, дам, нет той, что тебе понравилась?
Наследник ничего не ответил.
— Значит есть? — Тран довольно улыбнулся — Вил, я знаю тебя половину жизни — и ты впервые отказываешься от развлечений.
— Послушай, можешь кое-что для меня сделать? — принц прервал его и устало потер виски — Я привязан к дому и обязательно должен участвовать во всех мероприятиях, да и работы очень МНОГО…А мне надо попытаться найти одного человека…Пусть я и сошел с ума, но… В общем, я не хотел бы посвящать в это дело стражей или ищеек. Это слишком… личное.
— Личное? Что ж, я и мои помощники к твоим услугам. Объяснишь, в чем суть?
— Что ты знаешь о местных егерях?
— Рукодельница ты моя! Искусница! Рученьки гладенькие, пальчики ловкие, стежочки рооооовненькие!
Я подавила в себе желание заткнуть уши и переглянулась с сидящими рядом претендентками. Сарья, которая, несмотря на все её опасения, никуда с отбора после предыдущего испытания не уехала, — «не отравились, значит» подытожила, мрачновато, девица — закатила глаза. Я позволила себе ехидную улыбку. Кайлу Зарески, одну из самых родовитых девиц, никто особенно не любил. Причин тому было немало — и её собственная заносчивость, и уверенность в том, что все ей должны. И вот эта, не отстающая ни на шаг, нянюшка — камеристка, которая своими громогласными восторгами в адрес воспитанницы, и злым шипением — в сторону остальных — постоянно отравляла нам ужины и прогулки. А теперь еще и на конкурс пробралась.
— А ведь если престарелая квохтунья прошла отбор у целителей и осталась при Кайле, значит она… — округлила глаза Сарья.
Я закусила губу, чтобы не расхохотаться.
Сидевшая рядом с нами Тамила Арсаль ойкнула и немного покраснела.
Мы все снова переглянулись и уставились на пяльцы.
Я вздохнула. То, что у меня выходило, было сложно назвать изящной вышивкой. Да и откуда ей взяться, если я брала в руки иголку исключительно ради штопки уже неприличных дыр, которыми раньше постоянно козыряла моя одежда? И магию то не используешь — пусть Самелиус и сделал бы вид, что не заметил, но не знала я магии, которая позволила бы превратить эти странноватые закорючки в цветочный луг. Разве что, иллюзию накладывать… А может, назвать эту картину «Изломанные горы»?