Люди продолжали стоять на коленях, даже жрица Отам и Мит. И, наконец, он заговорил:
- Я – один из братьев Ордена, созданного и благословенного нашим мудрым и великодушным Отцом и пользующийся покровительством всех десяти Богов, приму ваше покаяние и проведу обряд очищения. Отец наш милостивый заступится за кающихся, за тех, кто слезами омоет дорогу, и будет просить у Богов прощения, чтобы за безмерные грехи наши Боги не лишили нас своего благословения и защиты. Боги наблюдают за вашей общиной и гневаются, потому что забыли вы законы и больше не видите звезд, указывающей вам светлый путь. Совершая зло и мысля о нем, вы отвергаете Божественный Дар.
Отец наш милостив и мудр и всегда слышит чад своих. Если ваша община желает выйти из-под опеки Братского ордена, Отец не будет заботиться о вас насильно. Потому я спрашиваю вас, перед часом суда… - он сделал паузу. - Желаете ли вы изгнания?! – его громкий голос отдавался тихим эхом. Стояла тишина, а потом раздались отчаянные крики: - Нет. Нет! Нет!!
- Желаете ли вы изгнания? – снова повторил он.
- Нет! – закричала толпа.
- Желаете ли вы изгнания?! – в третий раз его голос был громким, пронизывающим, строгим.
- Нет! – закричала толпа в едином порыве.
- Тогда примите по делам вашим! – люди боялись поднять головы и шелохнуться. Даже Тамара почувствовала, что начинается кульминация. В темноте то тут, то там слышались рыдания и крики. У людей начиналась паника.
- Есть желающие прилюдно покаяться в грехах и покрыть себя слезами раскаяния?
- Я! Я хочу! – завопила какая-то женщина и ее подхватили и другие голоса. – Я. Я. Я…
- Выйди и покайся! – беспристрастным голосом сказал Брат.
Расталкивая людей, находившаяся во взведенном состоянии, женщина неловко выползла на площадь и сквозь рыдания начала каяться:
- Я…я… из-за неприязни к жене брата наговорила на Манасу. Это я замесила тесто с непросеянной мукой и брат сломал зуб из-за меня, и побил Манасу из-за меня. – женщина с выбившимися волосами была вся на нервах и сильно всхлипывала.
- Желаешь ли ты еще зла ближним?
- Нет… наверно. Я злая, еще завистливая… - она зарыдала, - но я буду стараться.
- Иди, я услышал твое раскаяние и помни, когда грехи переполнят твою душу, ты остаться без прощения. – рыдающая женщина почти на животе поползла прочь.
Следом на площадь выползла дряхлая старуха, которая еле двигалась. Она кряхтела, но упорно ползла. – Каюсь, что жадна. Примет ли Отец мои раскаяния, если я преступаю его закон вновь и вновь. Хоть на четверть мелкой монеты, но обману. Не могу сдержаться. – старуху трясло.