- Рада, что ты осознал положение, – вздохнула Хула. - Я тоже чувствую, что между нами больше нет прежнего единства. Надеюсь, скоро все закончится.
- Я с нетерпением жду… - горячо поддержал он ее.
- Правда? – надменно усмехнулся Сант.
- Признаю, я совершил ошибки, но не думаю, что они так уж страшны. В худшем случае, я готов пожертвовать имуществом. Мои руки, в отличие от некоторых, - он обвел взглядом собеседников, - не испачканы кровью. Можете думать обо мне, что угодно, но слава Богам, Орден справедлив и всезнающ. Я покаялся перед Жрицей, и она заверила, что будет просить о снисхождении ко мне.
- Жрица проснулась? – с тревогой в голосе спросил Суз.
- Два дня назад. Ты обеспокоен?
- Я? – излишне эмоционально возмутился Суз. – Нет, но вот некоторые, наверняка, встревожены.
- Кто еще посетил жрицу? – спросила Хула, вглядываясь в каждого.
- Я, – ответил Луз после некоторого молчания.
- И что она сказала? – поинтересовался толстый Сант.
- Ее ответ не предназначен для твоих ушей, – огрызнулся Манн.
- Не ссорьтесь! Жрица примет любого из вас, нет причин для ссоры, – прервала мужчин Хула. – Я вижу, сегодня нам не удалось поговорить, думаю, лучше встретиться в следующий раз.
- Хула, не спеши, - прервал ее Манн. – Покажи Тхайю. По правде говоря, я не был уверен, что у нее что-то получится. Мне, правда, очень интересно.
- Я поняла тебя. Ты сможешь удовлетворить свое любопытство, навестив ее.
- Мне тоже интересно! – встрял Луз. - Нам придти с Манном вместе или по отдельности, чтобы не отнимать время? Еще я слышал, что она все время находится под присмотром. С чего бы?
- С чего? – раздраженно переспросила Хула. – Да потому что кто-то желает зла ей и общине!
- Ты бросаешься слишком опасными словами, женщина! – возмутился Сант. - В нашей мирной общине такого быть не может!
- Правда? – она не сводила с него прищуренных глаз. - А кто тогда бросил Тхайю к тапусу без суда? Кто снова приказал наемникам убить ее, сбросив к тапусу? Кто в третий раз облил ее кровью и столкнул к голодному животному? Тот же, кто украл наследные бусы, или тот, кто заставил Тхайю украсть их? Или тот, кто не хочет, чтобы у нас был поводырь? Мне претит делать вид, что я ничего не вижу! – ее глаза горели, обличая лицемерие. Всю злость и раздражение, накопленные за бессонные дни, она вложила в эмоциональную, полную горечи и презрения речь. - Кто может опасаться посещения жрицы? Только тот, кому есть что скрывать! – Хула обвела каждого из старейшин пронзительным, испепеляющим взглядом.
- Мне нечего скрывать! – грубо ответил толстяк. Сант был раздражен и зол.