- М… - многозначительно произнесла хозяйка. – Чего вам подать?
- Отвар, кувшин настойки и чего-нибудь поесть.
Женщина хитро улыбнулась и ушла.
Подогнув ноги и усевшись за столик, Тома снова начала шмыгать носом.
- Погоди, сейчас упокоишься! Только не реви, а то на меня и так косо смотрят.
- А на меня уже давно так смотрят! - хныкала Томка.
- Ого, так ты говоришь?! – Ваплу стало стыдно. Он сразу стал перебирать в памяти все, что говорил в ее присутствии. От воспоминаний о ночном разговоре, кровь подступила к лицу. – И давно?
- Угу.
- А тогда? - он не уточнил, но она сразу его поняла.
- Угу, – еще раз согласилась Тома, после чего Вапл плеснул себе настойки и махом опустошил чашку.
- Еще неожиданности? – осторожно поинтересовался мужчина, ожидая в третий раз услышать «угу», но вместо этого Тамаа снова разрыдалась.
- А почему страшная? – после долгой паузы спросил он, сжимая кулак. – Кто сказал? Я морду набью!
- Ты! – пропищала Томка.
- Я?! – возмутился Вапл. – Когда?
Но маленькие предательницы – Чиа и Маута, глядя на него исподлобья, подтвердили.
- Тогда…
- О, Боги! – он думал, что к тому случаю никто никогда не вернется, а оказывается у женщин на этот счет было свое мнение. Понимая, что разговор предстоит долгий, налил себе и Тамаа настойки, а девочкам бодрящего отвара, вздохнул и снова опустошил чашку. – Пейте.
Ковыряясь в мясной похлебке, спешно соображал, с чего бы начать разговор. Утешать Вапл не умел.
- Только из-за меня так решила?
Девочки молчали, понимая, какая душещипательная драма разворачивается на их глазах. В доме уже все догадывались, что, возможно, Тамаа не равнодушна к Ваплу.
Угрюмая Тамара отмалчивалась.
- Если из-за Конома, зря. Он – гавнюк! И я… - мужчина замялся, – был рад, очень рад… даже восхищен… - слова давались ему тяжело, – как ты поступила.
- Почему? – удивилась Тамара.
- Почему? – погруженный в раздумья Вапл вздохнул. – Наблюдая день за днем за его поступками, мне становилось жаль тех, кто оказывался рядом с ним. Он труслив и слаб, но спесив, и только молчаливая Тхайя, то есть ты, не давала отпора. Он хвастался влиянием на тебя, рассказывал, как ты все терпишь. Это, конечно, твоя жизнь и твой выбор, но, когда он, ухмыляясь, копался к коробке, выбирая тебе дар, мне стало так противно, словно я рылся с ним. Захотелось засунуть битые раковины ему в рот и заставить проглотить, чтобы он потом сра… страдал! – резко закончил фразу мужчина.
- Но тогда я не мог этого сделать, потому что ба и Хула велели привести его, надеясь, что ты что-нибудь вспомнишь. Было противно, я еле сдерживался, и, когда увидел, как ты себя ведешь, двигаешься, был поражен. Это казалось невозможным. А потом там, в комнате, вообще не нашел слов, потому что ты - не Тхайя. Словно другой человек. Я так и сказал Та. Она это тоже заметила! – он еще налил себе настойки. – Я не говорил, что мне не понравилось, но это было так странно. И если это он тебе такое сказал… - глаза Вапла кровожадно заблестели.